Анатолий – в России вы были успешным режиссером, достаточно востребованным, и тут вдруг уезжаете в Штаты.
С чем связано это решение?
Нельзя сказать, что я бросил все и уехал в Штаты. Последние годы я почти каждую зиму проводил в Майами и даже снимал здесь
фильмы. Зимой, когда в Москве трескучие морозы – здесь настоящий рай: теплый ласковый океан, зеленая травка и чистое голубое
небо! До сих пор не могу к этому привыкнуть. И чтобы каждый раз не возобновлять свою туристическую визу я подал на грин-кард как
«экстраординарли персон» (есть такая графа) и довольно быстро получил вид на жительство. Что я почувствовал при этом? Гораздо
меньше эмоций, чем в свое время при получении московской прописки. Правда, тогда я был намного моложе.
Место жительство в Майами выбирали как дань уважения своим жарким восточным корням?
Конечно, я южный человек и люблю солнце, море, побывал во многих южных странах, многие города мне напоминали мой родной
город Баку, а я вот выбрал Майами. Местами он очень напоминает Баку, а где не напоминает, все равно нравится. Полюбил я Майами,
а любовь, как известно, словами передать трудно.
Ваши наблюдения за жизнью здесь, Русские американцы – кто они?
До сих пор я не разобрался толком в «русских американцах». Вспоминаю, как в 1961 году я приехал по распределению после института
в Узбекистан, в нефтеразведку, которая располагалась в пустыне Кзыл-Кум, в поселке Караул-Базар. Народ там был самый разный:
многие после заключения, много бичей, которые сегодня в Узбекистане, а завтра уже в Сибири или на Дальнем Востоке. И служащие,
ИТР – геологи, механики, бурильщики... Интеллигентный мальчик, которым я тогда, как мне кажется, был никак не мог вписаться в
окружающую действительность, найти контакты с людьми, влиться, как тогда писали, в коллектив. И так продолжалось год, пока ко мне
вдруг не подошел в чайхане парень из геологического отдела (мы с ним знали друг друга в лицо) и не сказал: «Вы знаете, вчера
Хемингуэй застрелился». Этот парень - Юра Чигринский стал моим другом и дружба эта продолжается уже много лет, хоть сейчас он
живет в Австралии, а тогда жил в Ташкенте. Почему я вспомнил о Караул-Базаре? Потому, что почти то же самое со мной происходит
сейчас – публика здесь собралась самая разношерстная, те друзья, знакомые, которые выкристализовывались годами, остались
в России, а вот аналога Юре Чигринскому я пока здесь не встретил. Кроме того меня поражает легкость, с которой многие наши земляки
здесь открещиваются от всего родного – языка, привычек, обычаев. Мы приехали сюда не для того, чтобы вариться в старом соку,
читать русские книжки, смотреть русские телепередачи, фильмы – надо окунуться целиком в новую жизнь, язык...Мы теперь
американцы и надо смотреть вперед. Дают детям имена – Стив, Джонатан, Габриэлла и т.д. Дома говорят на английском... Спрашиваю,
а тебе не жалко, что ты в школе учил «Чуден Днепр при тихой погоде...» Или стихотворение «Анчар»? Ведь то, что ты поймешь на
родном языке, ты никогда не поймешь на английском,- иронию, подтекст, вкус и смак слова... «А это мне и не надо!» - отвечают мне.
Трудно их осуждать, но своему пятилетнему сыну мы не дадим ни за что забыть русский язык. Пусть знает два языка - всегда
пригодиться. И показываем ему «Ну, погоди!», а не «Шрек».
Расскажите, как вы стали режиссером?
Я закончил Азербайджанский институт Нефти и Химии и, возможно, остался бы работником какого-нибудь НИИ, если б не мой товарищ
по институту Рустам Ибрагимбеков. Он к тому времени закончил Высшие курсы сценаристов в Москве, был автором «Белого солнца
пустыни» и я решил показать ему свои рассказы, которые «втихую» пописывал. Рустам прочитал и посоветовал мне поступать на те
же самые курсы, что окончил он. Только поступать туда можно было только по направлению от республики и он посоветовал мне
поступать от Армении. «Есть у тебя там кто-нибудь, кто может помочь?» - спросил Рустам. «Да, - сказал я, - художник Мартирос
Сарьян». «Тогда нет проблем!» - напутствовал меня Рустам и я поехал в Ереван, получать направление на эти курсы. Впервые в жизни
я понял, что такое блат. При имени Сарьяна (он был мужем маминой тети, заменившей в свое время маме мать) мне открывались все
двери и направление я получил. Экзамены вступительные я сдал и на курсы в том году от Армении поступило два бакинца: я и Эдуард
Акопов (тоже по «наводке» Рустама, в родственниках у Эдика оказался маршал Баграмян) Мастером моим был Иосиф Ольшанский
(«Дом, в котром я живу», «А если это любовь?»... «Трое вышли из лесу») и очень скоро он мне сказал: - Толя, не знаю, почему вы
попали ко мне – у вас явная комедийная направленность... Но, тем не менее, я остался у Ольшанского и благодарен ему, что он сразу
поставил мне правильный диагноз. Учился я у всех комедиографов - у Рязанова, Данелии, Гайдая, а также у Юдина, Протазанова,
Александрова, Пырьева... У всех у них есть фильмы, которые я люблю. Очень повлияли на меня, не сомневаюсь, трофейные фильмы,
в основном, американские, – я смотрел их по многу раз и до сих пор помню некоторые чуть ли не по кадрам...
История вашего творческого псевдонима? Ведь Ваша настоящая фамилия другая. Изменилась ли ваша судьба в связи
с тем, что вы взяли псевдоним?
По паспорту я Тер-Григорьян. Когда спрашивают, что за двойная фамилия, я в шутку отвечаю, что это у армян, как виконт Де Бражелон
у французов. На самом деле приставка «Тер» говорит о том, что в моем роду были попы. Первые рассказы в «Литературной газете» я
подписывал этой фамилией, но вскоре начались курьезы: выяснилось, что в «Известиях» в те же годы работал корреспондент по
Юго-Восточной Азии А. Тер-Григрьян и его статьи, вроде «Маоизм, как он есть» или «Кто такие хунвейбины» стали приписывать мне.
Пришлось взять фамилию мамы, Эйрамджан, которую никто не может уже не то что произнести верно, но запомнить и, как ни странно,
спутать с какой-либо другой фамилией…
Могут быть у режиссера друзья-актеры? Кто они у вас? С кем часто общаетесь?
Близких друзей-актеров у меня нет. Все мои близкие друзья имеют стаж не менее 30-40 лет. Но хорошие отношения у меня с Михаилом
Державиным, Натальей Селезневой, Борисом Щербаковым, Любовью Полищук... Не могу сказать, что мы часто общаемся, но даже
сейчас мы иногда перезваниваемся, а если я пишу сценарий, то обязательно вижу своих старых актеров, если позволяют рамки сюжета.
Многие актеры ваших картин путешествуют из фильма в фильм – это принцип или просто так удобно?
Для моих фильмов я выбираю актеров с подходящими психо-физическими данными. Ведь сколько моих сценариев (до того, как я стал
снимать сам) было угроблено только из-за неправильного выбора актеров. Кстати, Феллини писал, что 95 % успеха фильма зависит
от правильного выбора актеров и в этом я с ним полностью согласен. К сожалению, мои актеры стареют, а сюжеты моих сценариев
строятся в основном вкруг сближения мужчины и женщины (обратите внимание – только сближении! – а не как пишут мои горе-критики,
что я снимаю эротическое кино, что я российский Тинто Брасс и т.д. А ведь ни в одном моем фильме нет даже чувственного поцелуя,
как сейчас это все снимают, а уж о постельных сценах и говорить нечего – их вообще нет!
Как вы относитесь к критике? С чем вы согласны – а что вызывает улыбку?
И вот теперь своевременным будет переход к Вашему очередному вопросу. К критике я отношусь плохо. К нашей отечественной
критике, так как считаю ее не второй, а первой древнейшей профессией. Сколько бездарных статей, заметок, рецензий прочитал я про
свои фильмы, где было перепутано все – сюжет, действующие лица, снимающиеся актеры, моя фильмография, фамилия, образование
и т.д. Так могли работать только очень недобросовестные люди, профессионально непригодные к работе киноведов, кинокритиков...
Как записал в свою книжку Илья Ильф: «все талантливые люди пишут по-разному, а все бездарные одинаково и даже одним почерком»
- это в первую очередь можно отнести к российским кинокритикам. Перья их с одинаковым наклоном и нажимом восхваляют одни
фильмы и не замечают или охаивают другие. Вы когда-нибудь читали рецензию на потрясающий фильм Мотыля «Расстанемся, пока
хорошие»? Критики этот фильм просто не заметили. И таких фильмов много. А как советская критика уничижала Гайдая при жизни?
Ведь любому нормальному человеку было ясно, что это – гений. Так что я считаю, что кинокритики в России нет (за очень небольшим
исключением), а сейчас и нет повода для ее становления – журналисты, пишущие о кино, давно поставлены на довольствие и
Я всегда что-нибудь читаю – только что с трудом одолел «Сладостный стиль» Аксенова и сейчас читаю книгу о Ф. Раневской.
Занимаюсь в основном компьютером – монтирую свои фильмы, пишу сценарии, рассказы – время летит, скучать не приходиться.
Откуда столько сценарных идей для комедийный фильмов? В жизни вы весельчак?
Да, у меня пока не было пробуксовки из-за отсутствия сценарных идей. Все сюжеты моих фильмов навеяны самой жизнью так что мне
остается только собирать сюжеты в лукошко. Я не устаю повторять, что жизнь – лучший драматург. Надо только видеть и слышать.
Например, мы с приятелем в 80-х годах привели своих детей на аттракционы в Парк Горького и пока они катались на качелях, я краем
уха слышал возгласы из Зеленого Театра: - Ну, кто хочет обнаружить у себя талант! Смелее, друзья! Вот вы, мужчина в соломенной
шляпе! Прошу! И потом раздалась песня: «Приходи, моя морячка, я любовь тебе отдам!» Ну, разве можно пройти мимо такого сюжета?
Вот так родилась «Моя морячка»... Не могу сказать, что в жизни я весельчак, душа компании, скорее наоборот. Как сказала давно одна
моя знакомая: «Ты человек камерный». Наверное, так оно и есть.
Лучший город земли? Где ваша душа?
Баку. И что странно: и в Москве, и здесь в Майами, если во сне мне снится моя квартира, то это квартира бакинская, которую я
покинул лет 30 назад. И все события во сне происходят именно там, а не в московской квартире, которая по праву должна бы мне
сниться хотя бы наравне с бакинской... Но, не снится!
Никому и в голову не приходила снимать г-жу Новодворскую - многие считают ее крайне непривлекательной особой, а вы
решились пригласить ее к себе в фильм. Расскажите об этом. Почему вы с ней начали работать? Вы друзья?
Как говорил Нильс Бор, чтобы быть верной идея должна быть немного безумной. Именно такая безумная мысль пришла в голову моей
жене Оксане: пригласить в фильм «Примадонна Мэри» Новодворскую и Борового. В сценарии были заявлены только их фамилии
– герои стояли в аэропрту с плакатами, якобы встречая Новодворскую и Борового. А представляешь, если они вдруг в самом деле
прилетели? – спросила моя жена. Это было, как теперь говорят –«супер»! Я позвонил Новодворской, представился и пригласил
сниматься в Майами, на что она мне сразу ответила, что я не на ту нарвался, дураку ясно, что это – происки коммунистов, таким
макаром ее хотят выманить из страны, а потом бросить на чужбине, как бросили недавно целый цирк в Америке.... Я пытался как мог
ее разуверить и, в конце концов, она посоветовала мне позвонить и поговорить с Боровым. «Если он даст согласие, тогда поеду и я».
Боровой сразу понял, что коммунисты тут не при чем и дал согласие. И я срочно стал переделывать сценарий. Попутно в Майами я
случайно встретился с Михаилом Гулько, который дал мне послушать свой новый диск с заинтересовавшей меня песней «Заграница».
Родилась идея снять небольшой клип на эту песню с Гулько, Новодворской и Боровым. Что в результате и есть в фильме.
Новодворская оказалась на редкость мягким, наивным, добродушным человеком, что трудно представить, наблюдая за ней по ТВ.
Она покорила всю нашу группу, а также всех местных «русских», общавшихся с ней. Это человек с энциклопедическими знаниями,
потрясающей эрудицией, оригинальным чувством юмора, прекрасный журналист и оратор. Я благодарен судьбе за знакомство с ней
– иметь возможность общаться с диссидентом- женщиной, которая в одиночку боролась с системой, противостояла ей с 18 лет, да и
сейчас продолжает бороться – разве это не сюжет? Отголоски ее влияния есть в моем фильме «Сын неудачника». Не могу не
вспомнить, как мы с ней пошли на премьеру фильма «Хрусталев, машину!» в Дом Кино. Она позвонила мне: «Толь, возьми меня туда...
ты понимаешь, это ведь моя тема – Берия, Сталин, ГУЛАГ»... Мы стояли в очереди к Дому Кино, очередь была чуть ли не от
Тишинского рынка и пока мы дошли до Дома Кино, разыгрывались самые неожиданные и драматические истории. Заметив ее в
очереди, подходили прохожие и выражали ей свое почтение и симпатию. Но подходили и такие, которые обзывали ее бранными
словами и пытались дать по физиономии. Тут я бросался на амбразуру, отбивался и грозил милицией. Короче говоря, стояние в
очереди оказалось для меня непростым: я озирался, как профессиональный телохранитель, готовый отразить возможную атаку,
пытался распознать в каждом первом встречном друга или недруга и вдруг обратил внимание, что Валерия Ильинична абсолютно
спокойна и беспечна. « Я уже привыкла, - сказала мне Новодворская. – Меня несколько раз в метро пытались столкнуть под поезд,
масса моя спасла. А сколько раз сдирали шапки, таскали за волосы....» Ну, разве не героиня нашего времени, Валерия Ильинична
Новодворская?! Не могу не досказать, как прошел просмотр фильма. Ровно через 15 минут после начала фильма рядом с собой я
услышал мощный храп – Валерия Ильинична спала, откинув голову на спинку кресла и по детски приоткрыв рот. Первое желание было
разбудить ее, но потом я решил, что ее храп – человека интеллектуального, большого знатока искусств да еще, находящегося, как
говорят, в материале фильма, будет лучшим ответом лорду Керзону - даже не авторам фильма, а тем, что всегда восхваляют «новое
Ваше мнение о российском кино? Все говорили что кинематограф умер, как вы считаете – что родилось взамен.
В последние время говорят, что российской кино постепенно поднимается на ноги, приводят цифры, наименования, погонные метры...
Я всегда был в курсе кинопроцесса. Смотрел все, что выходило на экраны и даже здесь стараюсь не отставать. Так вот, мне кажется,
что российское кино пошло по стопам Голливуда, хотя, как опять таки мне кажется, сам Голливуд идет не совсем в ту сторону и рано
или поздно, должен спохватиться и остановиться. «Ночной дозор», «Личный номер», «Антикиллер» (и прочие фильмы на киллерские
темы), изо всех сил подражая Голливуду, все равно не дотягиваются до технически мощного уровня Голливуда. А сам Голливуд уже
давно буксует на технически безукоризненных, но уже лишенных неожиданности спецэффектах, и пяти-шести поднадоевших
сюжетных ходах. Так что мировой кинематограф, на мой взгляд, ждут перемены и они будут происходить в сценарных портфелях
студий – нужны новые идеи. А баржа российского кино, запущенная на эпигонские сериалы, пока поймет, что нужно менять курс, да
пока развернется – опять окажется в хвосте...
Я хотел бы снять фильм, когда у меня будет возможность пользоваться первоклассной аппаратурой, иметь хорошего оператора,
надежную группу профессионалов и не думать о таких «мелочах», вроде того, как достать необходимый для съeмок «Кадилак»
1975 года в отличном состоянии , или как снять сцену в стриптиз-баре, когда час съемки там стоит 10.000 долларов....
Чтобы вы пожелали русским американцам?
Не забывайте своих корней. Не становитесь «манкуртами» (как говорил Ч. Айтматов), а остальное все приложится.