С МИРУ ПО НИТКЕ.Глава: МОЙ ПЕРВЫЙ БЛАТ

С детства я чувствовал тягу к сочинению разных историй. В школьные и студенческие годы я понял, что реализовать эту тягу

можно писанием рассказов. Я писал рассказы, рассылал их в редакции центральных изданий и всегда получал отрицательный

ответ, иногда сдобренный небольшой порцией комплиментов, типа, не бросайте писать, в вас что-то есть и т.д. Несмотря на то, что

опубликоваться мне так и не удавалось до 33 лет, я все же продолжал писать, а в конце 1970 года показал свои рассказы Рустаму

Ибрагимбекову, тогда уже известному сценаристу (уже вышел фильм «Белое солнце пустыни»). Рустам закончил наш институт,

потом Высшие курсы сценаристов и в это время организовал в Баку первый киноклуб, куда пригласил всех своих знакомых и друзей

из АзИИ, среди которых был и я. Так вот, Рустам прочитал рассказы и сказал:

- Тебе следует поступить на Сценарные курсы в Москве. Но туда можно попасть только по направлению от республики. От

Азербайджана тебе получить направление не удастся – полно своих претендентов. Есть у тебя блат в Ереване?

- Есть, - сказал я. - Художник Мартирос Сарьян, он мой дядя.

Тогда нет проблем, - сказал Рустам. – С таким дядей обязательно получишь направление! А дальше экзамены в

Москве...

Сказано – сделано. Я поехал в Ереван. Мартирос Сарьян, народный художник СССР, был мужем моей двоюродной бабушки,

Лусик Агаян, дочери известного армянского писателя, поэта, сказочника и просветителя Газароса Агаяна (до сих пор в Армении

изучают его в школах, по его сказкам были поставлены фильмы у нас и в Америке), близкого друга Ованеса Туманяна. (И тетя Люся

не раз мне рассказывала, что когда умер Ованес Туманян, прадед на веранде пил чай и неожиданно вскочил, вскрикнув: Ованес

умер!) Так что Сарьян приходился мне двоюродным дедушкой, так, наверное? Отношения у нас с семьей Сарьянов были очень

хорошие (мама моя была племянницей Лусик Агаян, часто отпуск проводила у них дома в Ереване, и однажды Сарьян написал ее

портрет – он висит у меня дома.) Короче, мама позвонила тете Люсе, и та сказала – нет проблем, председатель Госкино Армении

наш хороший знакомый, пусть Толик приезжает. К тому времени у меня на руках были правила для поступающих на эти Курсы и там

был пункт, что поступающий обязательно должен иметь хотя бы одну печатную работу.

- Пусть везет свои рассказы, - сказала на это тетя Люся маме. – Здесь напечатаем.

Я, почти не веря, что все может так легко произойти, поехал в Ереван.

- Сначала мы тебя опубликуем, а потом пойдешь к Айрияну (председателю Госкино Армении), - разрабатывала план действий

тетя Люся. – В журнале «Литературная Армения» хочешь? Хороший журнал, только выйдет там твой рассказ месяца через три, не

раньше. Это тебя не устраивает,да? Тогда давай в «Комсомольце Армении», выйдет хоть завтра. Хочешь? Сейчас позвоню Эмме

Канановой, она там главный редактор.

Тетя Люся позвонила, и я отнес рассказы в редакцию.

Эмма Кананова даже не стала их читать:

- Какой хочешь, сам выбирай, только чтоб не очень длинный был, у нас газетка на полстраницы.

Тогда я писал довольно длинные рассказы в русле стиля прозы 60-х годов. Я выбрал самый короткий

из рассказов, он

назывался «Сайгаки» и был навеян воспоминаниями о моей работе на буровых в Средней Азии.

- Этот – самый короткий? - пролистав рассказ, спросила озабоченно Эмма Кананова.

- Да, - виновато ответил я. – Короче нет.

- Ладно, что-нибудь придумаем, может будем печатать с продолжением, - решила Кананова и забрала рассказ.

Через день тетя Люся разбудила меня:

- Вставай, писатель! Иди в киоск, покупай «Комсомолец Армении» - там вышел твой рассказ!

Рассказ занял почти всю площадь маленькой, на половину нормального листа, газетки. Осталось место только для сообщения с

Пленума ЦК КПСС, а все остальное было занято «Сайгаками».

Я знал, что блат существует, но силу его ощутил впервые. Столько лет я пытался опубликовать хотя бы один рассказ, а тут

вдруг – раз, и напечатали не глядя! Трудно передать, что я тогда чувствовал, но одно скажу точно - особой радости от

напечатанного рассказа я тогда не испытал. Это было дело. Вторым этапом этого дела был поход в Госкино Армении к Айрияну.

Айриян явно не хотел давать мне направление – у него было достаточно своих претендентов, работающих на киностудии,

писателей, поэтов, сценаристов и обьяснять потом, почему он дал одно место бакинцу, не имеющему никакого отношения к кино,

ему было бы нелегко.

Слушай, ты ведь инженер, верно? – спросил он, просмотрев мои документы.

Да, - сказал я. – Механик.

Вот, какая хорошая профессия – механик! Зачем тебе кино?

Я люблю кино, - сказал я.

Все любят кино, - ответил Айриян. – Я тоже люблю. Но я ведь не еду поступать на эти курсы?!

А я хочу писать сценарии, - сказал я.

Пиши, - сказал он. – Кто тебе мешает. А зачем тебе курсы?

Он меня явно загнал в тупик.

Ну, если вы не можете дать мне направление, не надо, - пришлось сказать мне. И я стал собирать свои бумаги.

Подожди! – остановил он меня. – Я с тобой просто разговариваю, а ты обиделся?! – Он взял у меня обратно документы и

подписал направление. – Ладно, езжай, только там тоже конкурс, учти!

Я знаю, – сказал я и, поблагодарив, направился к выходу из кабинета.

Подожди! – остановил меня Айриян. – Почему за тебя просила Лусик Лазаревна?

Я ее внучатый племянник, - обьяснил я.

А, понятно, - видно удовлетворился степенью моего родства с Сарьянами Айриян. – Ладно, иди.

Я пошел.

Подожди! – остановил он опять меня. – Если ты внучатый племянник Лусик Лазаревны, значит, выходит, ты правнук

Газароса Агаяна?!

Да, - сказал я. – Моя бабушка – его дочь, сестра Лусик Лазаревны.

Так бы сразу и сказал! – обрадовался Айриян, теперь он знал, как ответит тем, кто будет недоволен, что одно

направление получил бакинец. – А то я думаю, почему ты, механик, хочешь писать сценарии? А теперь все ясно - это у тебя от

прадеда, понял?!

Понял, - согласился я.

Иди, дорогой, поступай на эти курсы, пиши сценарий и мы у нас на студии поставим его. Правнук Газароса Агаяна не

может написать плохой сценарий! Желаю удачи! – С легим сердцем напутствовал он меня.

В этот год на Высшие Курсы Сценаристов и Режиссеров поступили от Армении, выдержав конкурс, всего два человека. И оба из

Баку – я и Эдик Акопов. Акопов тоже получил направление от республики по блату – у него в родственниках был маршал Баграмян.

Должен сказать, что это был мой первый и последний блат. А жаль. Мне понравилось.