Copyright © 2004 Киностудия "НОВЫЙ ОДЕОН". All rights reserved.

Году, по-моему, в 1977 или 1978 в Болшево проходил семинар кинематографистов, на котором присутствовал и я – тогда

еще начинающий сценарист. Мы смотрели фильмы, обсуждали их, перед фильмами выступали их создатели – сценаристы,

Нам показали только что снятый фильм Леонида Гайдая  «Инкогнито из Петербурга». Мне фильм понравился, и, должен

сказать, я никогда не думал, что смогу смеяться на «Ревизоре» Гоголя. И то, что мне было смешно, я думаю, это целиком

заслуга Гайдая. Он смог наполнить эту пьесу юмором, гегами, понятными сегодняшнему зрителю, а в оригинале (пусть

простят меня Николай Васильевич и почитатели этой его пьесы) хохмы типа «Добчинский-Бобчинский» не вызывали у меня

как говорил Аркадий Райкин в одной из своих миниатюр, – не смешно. И вот Гайдаю каким-то чудом удалось преодолеть

Фильм показался мне скучным, излишне многозначительным и абсолютно не интересным. Можно было бы вообще не

вспоминать об этом фильме, если бы после просмотра не выступил привезенный Роланом Быковым специально из Москвы

гоголевед (фамилию его я не запомнил), который вовсю стал расхваливать фильм Быкова, говорил всяческие комплименты

Это тоже можно было бы не вспоминать, если бы, воздав непомерную хвалу фильму «Нос», гоголевед не переключился бы

на фильм «Инкогнито из Петербурга», снятый Гайдаем. Гоголевед витиевато и с академическим пафосом стал объяснять

присутствующим, что этот фильм – откровенная неудача, что Гайдай, зная свои возможности, не должен был браться за

такое дорогое почитателям Гоголя произведение, а Госкино поступило очень неосмотрительно, разрешив ему снять

произведение великого русского писателя, когда уже  имелся печальный прецедент в виде фильма по Булгакову, а именно

Ролан Быков сидел за столиком рядом с гоголеведом с серьезным и озабоченным лицом и не делал попытки его остановить.

И из присутствующих в зале никто тоже не попытался это сделать, а там, кроме нас – нескольких новичков, чудом попавших

на этот семинар, сидели мастера и корифеи отечественного кинематографа. Все молча выслушали гоголеведа и после этой

лекции вышли покурить на веранду.  Я следил за Гайдаем и представлял себе, что я бы сделал с этим гоголеведом, будь я

на месте Гайдая. С тем багажом фильмов и с той любовью зрителей, которой он был уже окружен в то время, я бы имел

полное право отозвать этого гоголеведа в сторонку,  думал я тогда, и хорошенько врезать ему. А в его лице и Быкову,

который, возможно, был организатором этого выступления, но, как говорится, не пойман – не вор. А вот гоголевед уже

провинился: простая этика и такт должны были удержать его от превозношения фильма одного мастера и хуления фильма

другого в зале, где сидят оба режиссера. Такое мог сделать только откровенный мерзавец. (Сейчас я считаю, что Гайдай

Гайдай спокойно курил на веранде, возле него сгруппировались люди, хорошо к нему относящиеся, а он, я видел, даже

улыбался, махал рукой, типа: «Пусть говорят, ну что с ними  поделаешь». Но факт остается фактом – фильм «Инкогнито из

Потом жизнь свела меня с Гайдаем, не близко, в основном, по делу – он прочитал мой сценарий и высказал мне свое

мнение, дал какие-то советы, но, к сожалению, нам не пришлось с ним совместно поработать, а так хотелось! А через

несколько лет Гайдай пришел на премьеру фильма «Бабник» в Дом кино, и, когда он подошел ко мне после просмотра, чтобы

поздравить, я был очень удивлен и обрадован – любимый режиссер без специального приглашения пришел на мою

И вот еще две встречи с Гайдаем, которые остались у  меня в памяти. Приближалось его 70-летие и все ожидали, что

юбилей великого мастера комедии отметят в Доме кино, где всегда отмечали такие события (например, все юбилеи Э.

Рязанова, что естественно. Но даже не очень знаменитые  кинематографисты, такие, как Аркадий Инин или Григорий Гурвич,

– отметили в Доме кино, соотвественно, 55-летний и 40-летний юбилеи.)  Но никто Гайдаю не предложил отметить его день

рождения в Доме кино, а сам он и не пытался пробивать такое мероприятие и тогда директор кинотеатра «Москва» Расим

Даргях-заде стал обзванивать по собственной инициативе знакомых кинематографистов и приглашать к себе в кинотеатр

отметить юбилей Гайдая.  Дело в том, что Госкино в свое время выделило Расиму какие-то деньги на проведение собраний,

обсуждений и фестивалей в его кинотеатре, которые иногда заканчивались легким фуршетом в фойе «Москвы». Так он

решил поступить и в этот раз. Я, разумеется, приехал в назначенный час в кинотеатр  «Москва» и был очень обрадован, что

Гайдай пришел на эту (не могу подобрать другого слова) дружескую вечеринку, где было много актеров, снимавшихся в его

фильмах, людей, работавших с ним и просто почитателей его таланта, каким были я. Он, как всегда, был прост, шутил,

улыбался, с легкой иронией принимал тосты в свою честь, и я не заметил тени ущемленного самолюбия, которое могло

возникнуть, мне кажется, у многих менее известных и любимых зрителями режиссеров, если бы их юбилей был отмечен

Я приехал с цветами к Дому кино, к центральному входу, по опыту зная, что прощание со всеми значительными (я не говорю,

великими) кинематографистами всегда проходило в Большом зале Дома кино. И вдруг узнаю, что идти надо в Белый зал.

Может, не к месту вспоминать гробовщика Безенчука из «Двенадцати стульев», но у того была строгая градация, как, в

зависимости от ранга, следует хоронить покойника. При жизни Гайдая ругала наша «умная критика», приструняли

руководители Госкино, снисходительно отзывались о нем многие ведущие кинематографисты. Но после смерти такой

мастер, Народный артист РСФСР, Народный артист СССР, Лауреат  Государственной премии должен был быть похоронен с

подобающими его рангу почестями. Так  вот Гайдаю после его смерти чиновники Госкино, Союза Кинематографистов,

дирекция Дома Кино, Правление Союза кинематографистов, не знаю кто , но ясно, что какие-то очень нехорошие  люди

И сейчас, когда я слышу страстные речи  известных кинематографистов с экранов телевидения, восхваляющих Гайдая и его