Copyright © 2004 Киностудия "НОВЫЙ ОДЕОН". All rights reserved.
Верка Кудинова мне очень нравилась: такая помпушечка, но не полная, фигурка та еще, и плюс кожа у нее как у
поросеночка – розовая, вся какая-то гладкая-прегладкая, а на носу, вообще, как будто отполированная. Так что ее курносый
носик чуть ли не поблескивает на солнце, только зайчиков не пускает. Я когда смотрю на ее лицо то думаю только об одном –
как бы поцеловать ее в этот носик. И потому к ним в отдел я забегаю по любому поводу чуть не сто раз за день – то узнать,
как идет дело с нашими чертежами, то взять хороший ластик, то узнать, какой был прогноз погоды, что будет интересного по
ТВ – в общем, предлогов полно. И, пока я, например, беру ластик, я успеваю потрепаться о том, о сем, все деченки
чертежницы меня с удовольствием слушают, особенно когда рассказываю что-то смешное – прыскают, смеются охотно, а
Верка только улыбнется иногда, притом, как мне кажется, совсем невпопад, а чтоб рассмеяться от души, как делают ее
подружки – ни разу. Но я не теряю надежды и при каждом удобном поводе заскакиваю к ним в отдел.
А недавно в нашем проектном бюро устроили вечер по случаю 8 марта, играл небольшой оркестр и я почти весь вечер
приглашал танцевать Верку. Потанцуем и возврашаемся каждый к своему столику. Она сидела со своими подружками-
чертежницами, а я с ребятами из нашего конструкторского бюро. И вот во время танца она все задавала мне вопросы про
моего товарища по работе Левку Кацнельсона: «почему он один, почему без девушки пришел на вечер? Почему он такой
гордый ни на кого не смотрит, ни с кем не танцует? Ты ведь его друг, мог бы спросить, неужели никто из девушек ему у нас
не нравится?» Вот в таком духе вопросы. Ну, я отвечал шутливо, говорил, «ну, да, Левка такой красавчик, ему здесь никто не
подходит, он птица высокого полета» и не замечал, что она обиженно надувает свои прелестные губки. А в танце я с
удовольствием ощущал ее спинку на своей ладони, иногда, как бы случайно прижимал ее к себе и тогда чувствовал
упругость ее грудей и мне эти вопросы были, как говориттся, до лампочки. А потом я пошел провожать ее домой и, пока шли
до метро, она опять стала задавать вопросы про Левку. Я вдруг понял, что эти вопросы она задает мне неспроста.
- Что ты все о Левке да о Левке? – удивился я. – Левка, наверное, обикался сегодня. Нам что, говорить больше не о чем?
И тут она мне с такой откровенной грустью говорит:
- А он мне очень нравится.
- Кто, Левка? – не поверил я.
- Да, Лева Кацнельсон, – с удовольствием, даже с какой-то нежностью произнесла она его имя. Я прямо обалдел. Во те на!
«А как же я?» – захотелось мне спросить у нее.
- А он знает об этом? – все же спросил я.
- Нет, - сказала Верка. – И не надо ему говорить. Он должен это почувствовать.
Ну, что здесь скажешь! Я уже чуть ли не три месяца хожу к ним в отдел, стал там почти что завсегдатаем, а она,
оказывается ничего про мои чувства не чувствует, а хочет, чтобы Левка в другом отделе почувствовал ее чувства.
- А если он ничего не почувствует никогда? - осторожно спросил я.
- Значит, я буду любить его вечно, - сказала Верка.
- Ты шутишь? – с надеждой спросил я.
- Нет, я серьезно, - сказала Верка. – Я уже давно по нему сохну.
- А я по тебе сохну, - вдруг обидевшись, сказал я. – Ты это чувствуешь?
- Чувствую, - сказала Верка. – Но мне хотелось бы, чтобы вместо тебя был Лева.
- Понятно, - сказал я. – Но я тебя все же провожу, раз взялся.
- Проводи, - разрешила Верка.
Я до этого был в легком приятном подпитии, настроение было отличное, тем более, что провожал Верку и надеялся, что
у самых ее дверей мне удастся, наконец, осуществить свою мечту и поцеловать Верку в нос. А тут вот как все обернулось.
Мой хмель исчез как по команде, я стал трезвым, как стеклышко.
- Извини, Вера, но ты, по-моему не во вкусе Левки, - сказал я. – Ему нравятся такие длиноногие девушки, типа манекенщицы.
- Откуда ты это знаешь? – спросила Верка.
- Ну, мы все таки рядом уже который год работаем. Сколько раз вместе в командировки ездили. Достаточно для того, чтобы
знать вкусы друг-друга.
Тут, мне кажется, стоит вам рассказать об одной нашей совместной с Левкой командировке в город Львов, чтоб вы
представили, какие у нас с ним были отношения, насколько мы были близки.
В первый же день мы познакомились с двумя девушками, очень красивыми. Одна – прямо вылитая Мэрилин Монро из
кинофильма «В джазе только девушки». Эта Мэрилин сразу упала на Левку. Левка, хоть и не походил на Тони Кертиса или
Джека Леммона, но не хуже их выглядит на мой взгляд – высокий, спортивный, с усами, делающими его похожим на
донжуанистого француза, он, несомненно, пользовался успехом у женщин и мы всегда в командировках легко кадрили
местных девушек, которые слетались на него, как мотыльки на лампочку и мне всегда доставалась какая-нибудь подружка его
девушки. Он был как-бы нашей визитной карточкой и эта карточка вызывала у девушек живой интерес к нам. И почти всегда у
Левки все заканчивалось очередной победой, а у меня очередным фиаско. Вот такой расклад сил был в нашей паре. И вот во
Львове с этими девушками мы просидели весь вечер в кафе, попили коктейлей, поболтали, посмеялись, потом пригласили их
к нам в гостиницу, но они в этот день отказались, но пообещали прийти завтра к нам в гости. А по дороге, когда мы их
провожали, вдруг моя девушка, которая тоже, как мне казалось, положила на Левку глаз, спросила у него:
- Лева, а кто ты по нации?
Лева не успел открыть рот, как я ответил вместо него:
- Он – португалец, - сказал я и незаметно толкнул Левку ногой – дал понять, мол, молчи.
Почему я так сказал? Потому что знал, что в Западной Украине есть антисемитские настроения и ставить под возможный
удар нашу интрижку с такими симпатичными девушками из-за левкиной национальности не стоит.
- А как это может быть? – удивилась Мэрилин. - Как к нам в Союз мог попасть португалец?
- Очень просто, - сказал я. – После войны очень много пленных португальцев вместе с немцами осталось в СССР, они
строили дома, мосты. А потом, когда их отпустили, многие отказались ехать домой. Так им понравилось жить у нас. Вот,
Левин отец, например, уже после войны познакомился с Левиной мамой и не захотел уезжать. А потом у них родился Лева.
- А как твоя фамилимя? – спросила Мэрилин у Левы.
- У него очень красивая фамилия, - сказал я, на ходу придумывая, что сказать. – Аса Ди Кейруш ! – это я назвал фамилию
португальского писателя, книгу которого я недавно прочитал. – Лев Аса Ди Кейруш, красиво, правда?
- Здорово! – сказала Мэрилин. – У нас знакомых португальцев еще не было.
- А ты кто, тоже португалец? – спросила меня моя девушка (имя ее я уже позабыл).
- Нет, я простой кавказец, - сказал я. – Что тут гадать!
И они поверили, в результате, что Левка португалец. Правда Левка потом возмущался, почему это я скрыл его
национальность, что это – позор быть евреем? Я обьяснил ему, что во всем СССР это, конечно, не позор, но именно во
Львове некоторая осторожность нам не помешает, особенно, с девушками. И как оказалось, я был на 100 процентов прав.
В тот день, когда мы проводили девушек до квартиры Мэрилин, где они обе собиралась заночевать вдруг
выяснилоось, что родители не оставили под ковриком ей ключи от квартиры. А они уехали в Ивано-Франковск к друзьям на
день рождения. Мэрилин была в растроенных чувствах, потому что родители обещали вернуться только на следующий день к
вечеру и остаться бездомной на все это время ей не хотелось. Мы тут же стали зазывать девушек к себе в гостиницу, но
девушки напомнили, что в позднее время никто их в гостиницу не пустит и можно запросто попасть в милицию.
Оставался один вариант: с балкона соседей как-нибудь перебраться на балкон Мэрилин – расстояние между
балконами было около двух метров, второй этаж, не так высоко, но все-таки опасно. Лева вызвался проделать этот трюк: с
балкона соседей прыгнуть на балкон Мерилин («я на брусьях еще не то делал!»), ухватиться за перила, выжаться и ,
поскольку окно на балкон было открыто, пролезть в квартиру и открыть дверь изнутри.
Девушки с восторгом встретили эту затею, я как мог отговаривал Леву, ссылаясь на то, что мы выпили достаточное
количество коктейлей, чтобы потерять координацию движений, предлагал ночь провести в сквере, а утром прийти к нам в
гостиницу и отоспаться. Все проголосовали за Левкино предложение и мне оставалось только уговорить девушек взять у
соседей байковое одеяло, которое мы, растянув, держали под балконом в качестве страховки.
Левка оказался героем: все исполнил в лучших традициях Тарзана. Девушки были от него в восторге, обе готовы были
отдаться ему немедленно и мои шансы, до того не очень уж высокие, стали стремиться к нулю. Тем не менее я сбегал к
сторожу в соседнем доме за конъяком, мы еще посидели, потанцевали и вечер закончился тем, что я спал в холле на диване,
Левка с Мэрилин в спальне родителей, а моя девушка в комнате Мэрилин, притом на всякий случай она там заперлась
изнутри. И все 3 дня нашего пребывания во Львове Левка провел с Мэрилин. А я, оставляя их в номере, один гулял по городу,
а иногда вместе с ними ходил обедать в ресторан и один раз мы все вместе пошли в театр. - В таких случаях подключалась и
ее подруга, с нулевым результатом для меня. Тем не менее я считал, что время во Львове провел интересно, все же
красивый город, есть, что посмотреть. Улетали мы из Львова в разные стороны: Левка – домой, а мне надо было еще на один
день заехать в Харьков. Левка улетел на два часа раньше меня. И вот после того, как мы вместе с Мэрилин и ее подругой
проводили Левку девушки вдруг пристали ко мне:
- Ну, неужели Левка португалец? Все же не верится.
Тут я решил, что теперь можно сказать им правду.
- Скажу вам честно, девушки. На самом деле Левка- еврей.
Не могу забыть выражения лиц этих девушек: было такое впечатление, что им сообщили о смерти ближайшего
родственника.
- Не может быть! - простонали они. - Такой парень и еврей!
И в тот момент я мысленно похвалили себя за то, что придумал Левке спасительную национальность.
Так что сейчас я Верке говорил правду, что знаю вкусы Левки – таких историй, как во Львове, может не с такими
красавицами, но не хуже, были у него почти во всех городах, куда мы попадали в командировки.
- А мне кажется, что внешние данные – это не главное, - сказала мне Верка. – Иногда обаяние, нрав человека,
совместимость характеров имеют гораздо большее значение для сближения мужчины и женщины.
Такого мудренного пассажа я от Верки не ожидал и потому пожал плечами:
- Может ты и права.
А еще через несколько шагов спросил:
- А мой нрав тебе не подходит ?
- Ты милый, - сказала снисходительно Верка.
- А как с обаянием моим? – не отставал я.
- Все наши девчонки считают тебя обаятельным. Ты им всем очень нравишься. И они ругают меня, что я к тебе не так
отношусь, как им хотелось бы, - сказала она.
- А о твоих чувствах к Левке они знают? – спросил я.
- Нет. Это тайна. Только тебе я призналась сегодня.
- А почему мне такая честь? – спросил я.
- Потому что по поводу тебя у меня есть один план, - сказала Верка.
Мы уже подошли к ее дому и встали возле дерева, у которого, если бы все шло, как я предполагал вначале я бы
попытался ее поцеловать. Теперь же пришлось выслушивать ее план.
- Говори, что за план? – уныло спросил я, понимая что мне уже ничего тут не светит.
- Ты, начинаешь Леве рассказывать про меня какие-нибудь приятные вещи, восхищаться мною – какая, мол, Верка,
симпатичная, веселая, умная, находчивая. Должен, короче, прожжужать ему все уши. Можешь даже говорить, что
сексуальная. Можешь. Показывать ему мои фотокарточки, я отберу и дам их тебе. Когда он заинтересуется мною и будет
подготовлен к нашей встрече – все трое посидим где-нибудь в кафе, а потом ты откланяешься, сославшись на неотложные
дела и мы с Левой останемся одни. Вот такой у меня план.
Первое желание у меня было послать ее ко всем чертям, но, посмотрев на ее полированный носик-кнопку, я передумал.
- И ты думаешь, что эта роль сводника мне удастся? – спросил я.
- Конечно. Я ведь тебе нравлоюсь, верно? Ну кто лучше влюбленного человека может расхваливать предмет своей
страсти. Никто, – твердо сказала Верка. – Только сам влюбленный. Влюбленные люди стихи сочиняют, песни слагают о
предмете своей любви.
Я подумал в этот момент, что Верка круглая дура, но посмотрев снова на ее носик решил, что возможно она по своему,
по-женски очень даже умна. Действительно, кроме меня никто ее так расхваливать не будет. Многим Верка со своим
полированным носом, круглой попкой и гибкой талией может быть абсолютно до лампочки.
- Тут ты немного ошибаешься, - сказал я Верке. – Влюбленные, вдохновленные предметом своей страсти, поют серенады
своей возлюбленной. Стихи сочиняют для нее же, а ты предлагаешь мне петь серенадлы про свою любовь, грубо говоря,
своему сопернику. Какое может быть вдохновение в этом случае?
- Ты прав, но не совсем, - ответила мне Верка. – А разве тот факт, что ты помогаешь своей возлюбленной достичь своей
мечты, приблизиться к любимому человеку - это разве не благородно? Мне кажется, истинно влюбленный человек может
почувствовать вдохновение от такой задачи.
- Это уже идея, почище коммунизма, - почесал я свою макушку. – Из тебя бы получился хороший инструктор райкома
партии.
- А я была в школе председателем совета дружины, - сказала Верка. – Потом меня выбрали секретарем комитета
комсомола школы.
- Ну вот! – хмыкнул я. – А я до сих пор не комсомолец и не стремлюсь туда вступать.
- Очень плохо, - сказала Верка. – Наверное поэтому ты не понимаешь, о чем я говорю.
- Понимаю, - сказал я. Что тут непонятного, подумал я. Мало того, что отвергла меня самым обидным образом, так еще и
мозги мне промывает. Не выйдет ! – решил я и сказал Верке:
- Просто у меня другое мировозрение. Мне надо знать, что я с этого буду иметь.
- Мое уважение. Признательность, - сказала Верка. – Даже дружбу.
- Спасибо, - сказал я. – Мне бы хотелось чего-нибудь более конкретного.
- Чего, например? – спросила Верка.
- Ну, тебя, - сказал я просто.
- То есть как? – опешила Верка.
- Как-как? Как мужчина хочет женщину. Я хочу тебя, всю, понимаешь?!
- Ты сображаешь, что мне предлагаешь? – возмутилась Верка.
- Да, - сказал я. – Вот когда мы с тобой танцевали, я ничего не соображал, кроме того, что хочу раздеть тебя догола,
целовать твои груди, живот, губы, носик твой, все. Все! И овладеть тобой хочу, как горный барс хочет растерзать антилопу!
- Нахал! – выкрикнула мне Верка и убежала.
Ну и скатертью дорожка! - подумал я, глядя ей вслед. – Это ж надо до такого додуматься – чтобы я кадрил для нее
парня. За кого она меня принимает?! Все, надо забыть эту Верку, дуру малохольную. Ее носик забыть, попку, полненькие
ляжки, нахально торчащие грудки. Ничего, забуду, слава Богу, баб кругом полно.
На следующий день я не выходил из своего отдела, чертил и все думал про Верку. Никогда бы мне в голову не
пришло, что девушка может сделать мне такое гнусное предложение. А что Верка, тем более. Она мне казалась такой
чистой, простой, наивной. Я чертил, размышлял и то и дело поглядывал на Левку – тот спокойно чертил, что-то
насвистывая.
Везет же человеку! – думал я о Левке. – Везде девки клюют на него, как только увидят. И он, в самом деле, не с каждой и
связывается. Уверен, что Верка совсем не в его вкусе. А она его любит, даже ни разу не поговорив с ним. Ну что здесь
скажешь!
В это время Левка, уловив, очевидно мои взгляды, спросил:
- Ты мне что-то хочешь сказать?
- Да, - сказал я. – Хорошо бы организовать командировку куда-нибудь, как ты на это смотришь?
- Положительно, - оживился Левка. – Только куда и как это обосновать?
- Можно в Среднюю Азию, - сказал я. – Мы там еще не были. В Узбекистан или Таджикистан. Там сейчас внедряют эти
новые буровые установки «Уралман-3Д-Э». Скажем, нужно ознакомиться с эксплуатацией, выявить слабые стороны, чтобы
потом учесть в нашем проекте.
- Пойдет, - согласился Лева. – В Бухаре, говорят, есть улочки, которые сохранились нетронутыми, как были в 14 веке,
представляешь?
- Я напишу обоснование, – сказал я. – Подпишем и дадим главному.
Два дня я писал это обоснование, дал потом Левке, он подкорректировал кое-что и отнесли на ознакомление к
главному. Если получится – отъезд мой будет в самый раз. Во-первых, развеюсь, во вторых, не будет ощущения, что я, как
затравленная кошка, сижу под диваном и не высовываюсь. А в третьих, может встречу там девушку, которая вышибет из меня
эту Верку к чертовой матери.
А тут еще мне попался вот такой рубаи Омара Хайама:
Я к неверной хотел бы душой охладеть,
Новой страсти позволить собой овладеть.
Я хотел бы, но слезы глаза застилают,
Слезы мне не дают на другую смотреть.
Чем больше я читал этот рубайи, тем больше мне становилось жалко самого себя, потому что я понимал, что не смогу
без слез на другую смотреть, потому что хочу видеть отполированный носик Верки.
После окончания работы я теперь уходил позже всех, чтобы не встретиться с Веркой по дороге к метро. Специально
задерживался. Подружка ее, чертежница, как-то встретив меня в коридоре, спросила:
- Сережа, а что ты к нам перестал заходить? Без тебя нам скучно.
- Работы сейчас много, - сказал я. – Как освобожусь – зайду.
Главный сказал, что идея поездить по буровым Средней Азии плодотворна, на ее можно будет осуществить только в
конце года, когда бухгалтерии требуется срочно осваивать неосвоенные срадста.
Так что в ближайшее время мне предстояла такая подпольнавя жизнь.
И вот, дней через 10 выхожу я осторожно из нашего ГИПРО и прямо у выхода нос к носу столкнулся с Веркой: она,
оказывается, меня поджидала.
- Почему ты избегаешь меня? – спросила Верка.
- Хочу тебя забыть, - сказал я.
- Напрасно, - сказала Верка. – Потому что я приняла твое предложение.
- Какое? – на всякий случай уточнил я.
- Ну, помнишь, ты сказал, что будешь помогать мне с Левой, если я тебе отдамся.
- Помню, - сказал я и хотел добавить, что я это сказал для того, чтобы она от меня отстала с этим своим гнусным
предлождением, но тут вдруг я понял, что она это мне на полном серьезе предлагает.
- Так вот я согласна тебе отдаться, - повторила Верка.
- А за эт о я тебя должен свести с Левкой?
- Да, - сказала Верка. – Ты ведь согласился помочь и выдвинул такое условие.
- Выдвинул, потому что ты хотела, чтобы я это делал как комсомольское поручение, - напомнил я.
- Мог бы и по дружбе помочь, но раз ты такой человек – у меня не остается выбора, - сказала Верка.
- И ты отдашься мне только за то, что я сведу тебя с Левкой? – не верил я.
- Да, - сказала Верка. – Ради любимого я готова на все!
- Так, - задумался я. Какие слова – «Ради любимого, на все!» И кому это говорит. Инквизитор бы из нее получился
хороший. Ладно, раз ты так, то и я могу по-твоему. И потому я ей сказал:
- И когда ты мне отдашься, до или после сводничества?
- Конечно – после, - сказала Верка.
- А если я все сделаю, а ты ему не понравишься, тогда как?
- Ну, на нет и суда нет, - сказала Верка.
- Значит все мои труды пройдут зря? – уточнил я.
- Ну, так выходит, - сказала Верка. – Зато у тебя есть шанс!
- Нет, не пойдет, - сказал я.
- Почему? – удивилась Верка. – Ты так уверен, что я ему не понравлюсь?
- Не в этом дело, - сказал я. – Вот представь, у вас все получилось, вы дружная влюбленная пара и в этот момент,
выходит, я должен овладеть девушкой своего друга? Я на это пойти не могу.
- Но он ведь не узнает об этом, - сказала Верка. – Мы ему ведь ничего не скажем.
- А как я буду ему смотреть в глаза? – немного патетически спросил я и тут же язвительно добавил: - После того, как тело
его любимой девушки я исцеловал все, до миллиметра и овладевал им с яростью барса терзавшего аппетитную антилопу.
- Что ты все про этого барса?! – возмутилась вдруг Верка. – Откуда такие ассоциации дикие?
- От моей страсти, - сказал я. – Я согласен только до сводничества.
- Ничего себе! – возмутилась Верка. – А если у нас ничего не получится.
- Издержки производства, - сказал я. – Такое всегда бывает при рискованных предприятиях.
- Это мне не подходит, - сказала Верка.
- Как знаешь, - сказал я.
Мы подошли к метро.
- Извини, - сказал я. – Я сегодня не на метро. Если вдруг передумаешь – дай знать. Я всегда готов! – И я сделал
пионерский салют.
- Забудь обо всем, что я тебе говорила, - сказала мне Верка и пошла в метро.
А я зашел за табачную будку, покурил там, обдумывая нашу беседу. Это ж надо, думал я, уже согласна отдаться,
только чтобы добиться своей цели. Такая и карьеру может делать, отдаваясь за хорошую должность, за продвижение по
службе. Никогда бы не подумал так о Верке, у меня даже мыслишки были, чтоб жениться на такой, на которую одна радость
смотреть. Вот, хорошо, что на дальних подступах все выяснилось.
Теперь я уже не таился в отделе, а спокойно выходил в туалет, покурить на лестничную площадку, в буфет в
обеденный перерыв и, встречаясь с Веркой холодно с ней здоровался, не более. И стишок Хайама старался не вспоминать –
от него мне сразу становилось жаль себя, чуть ли не до слез. Все, надо забыть эту миледи, вычеркнуть ее из своего сердца, -
заклинал я себя. А Левка за это время раздобыл где-то халтуру – проект по ТММ и мы с ним три дня по вечерам вкалывали у
меня дома. Родители уехали в дом отдыха и нас никто не теребил.
И вот дней через 10 Верка догнала меня в коридоре, когда я шел в перерыв из буфета и говорит:
- Так и быть, я иду на твой вариант.
- То есть ты отдаешься мне до сводничества? – уточнил я.
- Да, - говорит Верка. – Уступаю барсу в силу сложившихся обстоятельств.
- Ты согласна, чтобы барс тебя растерзал? – спросил я.
- Если я чего хочу – я добиваюсь, - сказала Верка. – Это мой жизненный девиз. Любой ценой. Даже если придется
оказаться в лапах у дикого зверя.Цель в данном случае оправдыает средства.
Я вначале хотел гордо отказаться от ее предложения, но после этих слов о звере передумал.
- Когда приступим? – спросил я.
- Когда хочешь, – сказала Верка.
- Давай сегодня, - решил я. – Чего тянуть.
- А где? – спросила Верка.
- У меня, - сказал я. – Мои родители в доме отдыха.
Верка не возражала.
В это время мимо нас прошел Левка.
- Если кто меня будет спрашивать – я у промысловиков! – крикнул он мне, даже не посмотрев на Верку.
- Почему ты не подозвал его? – толкнула меня в бок Верка. – Такой удачный момент. Познакомил бы нас.
- Ага, чтобы потом ты от всего отказалась? Не выйдет. Утром деньги, вечером стулья! – твердо сказал я.
- Торгаш ! – едко сказала Верка. – Прямо ни в чем не уступает!
Договорились в восемь вечера возле моего дома. Все это время я думал, правильно ли я поступлю, овладев ее в
обмен на сводничество с Левкой. По большому счету, конечно, неправильно – нельзя участвовать в гнусных делах. Но, с
другой стороны, если человек делает тебе гнусное предложение и ты хочешь за это проучить этого человека, почему бы тебе
не проучить его? Тем более, тебе очень хочется поцеловать этого человека в носик. Короче, я пришел к выводу, что должен
проучить Верку.
Верка вошла в мою квартиру, оглядела все мельком и остановилась возле открытой двери в спальню родителей:
- Здесь все должно произойти?
- Нет, это спальня родителей. Я предполагаю, что лучшее место для нашего соития – моя тахта, - завел я Верку в свою
комнату, которую прибрал к ее приходу.
- Ну, что ж, здесь уютно, - сказала Верка, усаживаясь на мою тахту. – Чего же барс медлит? Антилопа пришла уже на
водопой.
- Барс сам выбирает время для атаки, - сказал я. – Может хочешь выпить чего-нибудь, конъяк или шампанское?
- Нет, я хочу быстрей покончить с этим, - сказала она, расстегивая кофточку.
- Ну, как знаешь! – я опять обиделся и потому стал поспешно скидывать с себя рубашку, брюки, майку, а потом, недолго
думая, скинул и трусы.
- Ой! – увидев это, испугалась Верка. – Хоть бы потушил свет.
- А зачем? – стал я подступать к ней. – Барс почуял запах антилопы, теперь его уже ничто не остановит! - И я поднял
Верку с дивана и прижал ее к себе. И сделал вид, будто кусаю ее в нос, а на самом деле слегка лизнул его и получил
невероятное наслаждение – мой язык скользил по отполированной поверхности казалось бы совершенной геометрической
формы. Я страстно застонал. А Верка вдруг обхватила меня руками и подставила губы для поцелуя.
Конечно, дальше уже никто из нас не вспоминал про барса и антилопу – было не до таких ассоциаций, а после того, как
Верка ушла в ванную комнату, я встал, нашел сигареты и с удовльствием закурил, сев в кресло. И вдруг увидел, что у меня
пах, бедра и руки в крови. Я бросился к тахте – алая кровь была и на простыне. Я постучал в дверь ванной:
- Вера ! А почему везде кровь?
- А ты не знаешь? – ответила мне оттуда Верка.
- Нет, - сказал я честно. – У тебя что, менструация?
- Нет, - сказала Верка и вышла из ванной, завернувшись в мою банную простыню. – А ты что, даже не почувствовал?
Тут до меня вдруг стало доходить: я почувствовал сопротивление, но решил, что оно связано с тем, что Верка идет на
соитие без любви и потому происходит такое естественное сопротивление организма - спазм на нервной почве.
- Мне было очень больно, а он ничего не почувствовал! – опять обиженно сказала Верка и пошла одеваться.
- Подожди, - пошел я за ней. – Ты что, девушка?
- Была, - сказала Верка. – А теперь уже женщина. Благодаря барсу.
- Ты что, совсем дура?! – я был возмущен до крайности. – Хоть элементарно ты соображаешь, что наделала?
- А что? Я не жалею, - сказала Верка.
- Но ты ведь могла подарить свою девственность любимому человеку! – искренне сказал я. – Левке Кацнельсону, раз ты
его так любишь. А зачем мне такой подарок?
- Но ведь без этого ты не соглашался помочь мне с Левой, – сказала Верка, уже одевшись и направилась к выходу из
квартиры. – Антилопа свою миссию выполнила, теперь ход за вами, барс, - сказала мне Верка и вышла из квартиры. – До
завтра.
Я хотел выскочить вслед за ней, проводить ее, но я был абсолютно голый, да еще и окровавленный.
Всю ночь я думал над поступком Верки и ничего не мог придумать путного – кругом получалось, что она дура, а может
быть даже сумасшедшая. Но несмотря на это, я чувствовал, что люблю ее еще больше. И не мог понять, как так получается.
Вроде вижу, что дура, а люблю! Какой-то замкнутый круг, одним словом. И самое страшное, что теперь я должен сдержать
слово и начать сводничество ее с Левкой. И первый, кто меня не поймет, будет Левка – с чего вдруг я сватаю ему абсолютно
неинтересующую его бабу. Как я ему объясню это?
На следующтй день я прямо с утра зашел к Верке в отдел и вызвал ее в коридор. Она вышла вся какая-то сияющая.
- Мой барсик! - погладила она меня по руке. – В чем дело?
- Пошли, - сказал я, взял ее за руку и повел к нашему конструкторскому бюро.
- Куда ты меня ведешь? – стала упираться Верка.
- К Левке, - сказал я. – Сейчас представлю тебя, скажу, что ты сохнешь по нему, скажу, какая ты хорошая, умная,
находчивая , сексуальная, а дальше делайте без меня, что хотите.
- А лучше ничего не придумал?! – остановилась, как вкопанная, Верка.
- А что? – остановился и я. – Я дал слово – выполняю.
- И ты готов меня отдать другому мужчине? – смотрела на меня с негодованием Верка.
- Ты ж ведь этого хочешь! – напомнил я. – Ведь из-за этого весь сыр-бор. И кто вчера сказал: теперь ваш ход, барс.
- Смотри ты какой, оказывается! – надула губки Верка.
- Какой?
- Такой, что можешь отдать свою девушку запросто другому, - чуть ли не всхлипнула она.
- Так ты ведь любишь Левку! - ничего не мог понять я. – Ты же сама говорила.
- Так когда это было! - махнула рукой Верка.
- Как – когда?! Ну, две недели назад, ну три, самое большее, - прикинул я.
- А за это время все могло измениться, - сказала Верка.
- То есть ты Левку уже не любишь?! – с надеждой спросил я. – Разлюбила?
- Уже да, - сказала Верка. – Да и тогда я говорила скорее, чтобы тебя подразнить.
- Значит, теперь ты никого не любишь?! – радостно спросил я . Все же ситуация намного упрощалась в случае, если Верка
никого уже не любит.
- Нет, сейчас люблю, - сказала Верка.
- Кого, если не секрет? – уныло спросил я, ожидая услышать очередное шоковое сообщение. И я не ошибся.
- Я люблю тебя, - сказал Верка, опустив глаза.
- Не может быть! – у меня чуть не подкосились ноги. – С каких это пор?
- Вот как ты сказал про барса, - призналась Верка. – Ты и до этого мне нравился, а как сказал про борса, меня прямо всю
затрясло, я потом только и думала о барсе, который терзает антилопу. Дура я, да?
- Верка, дорогая! – несмотря на то, что мы стояли в коридоре и мимо нас то и дело проходили работники нашего
заведения, я притянул к себе Верку и поцеловал ее в нос.
Теперь я знал, что могу это делать, когда мне захочется.
Октябрь, 2012 г.
поросеночка – розовая, вся какая-то гладкая-прегладкая, а на носу, вообще, как будто отполированная. Так что ее курносый
носик чуть ли не поблескивает на солнце, только зайчиков не пускает. Я когда смотрю на ее лицо то думаю только об одном –
как бы поцеловать ее в этот носик. И потому к ним в отдел я забегаю по любому поводу чуть не сто раз за день – то узнать,
как идет дело с нашими чертежами, то взять хороший ластик, то узнать, какой был прогноз погоды, что будет интересного по
ТВ – в общем, предлогов полно. И, пока я, например, беру ластик, я успеваю потрепаться о том, о сем, все деченки
чертежницы меня с удовольствием слушают, особенно когда рассказываю что-то смешное – прыскают, смеются охотно, а
Верка только улыбнется иногда, притом, как мне кажется, совсем невпопад, а чтоб рассмеяться от души, как делают ее
подружки – ни разу. Но я не теряю надежды и при каждом удобном поводе заскакиваю к ним в отдел.
А недавно в нашем проектном бюро устроили вечер по случаю 8 марта, играл небольшой оркестр и я почти весь вечер
приглашал танцевать Верку. Потанцуем и возврашаемся каждый к своему столику. Она сидела со своими подружками-
чертежницами, а я с ребятами из нашего конструкторского бюро. И вот во время танца она все задавала мне вопросы про
моего товарища по работе Левку Кацнельсона: «почему он один, почему без девушки пришел на вечер? Почему он такой
гордый ни на кого не смотрит, ни с кем не танцует? Ты ведь его друг, мог бы спросить, неужели никто из девушек ему у нас
не нравится?» Вот в таком духе вопросы. Ну, я отвечал шутливо, говорил, «ну, да, Левка такой красавчик, ему здесь никто не
подходит, он птица высокого полета» и не замечал, что она обиженно надувает свои прелестные губки. А в танце я с
удовольствием ощущал ее спинку на своей ладони, иногда, как бы случайно прижимал ее к себе и тогда чувствовал
упругость ее грудей и мне эти вопросы были, как говориттся, до лампочки. А потом я пошел провожать ее домой и, пока шли
до метро, она опять стала задавать вопросы про Левку. Я вдруг понял, что эти вопросы она задает мне неспроста.
- Что ты все о Левке да о Левке? – удивился я. – Левка, наверное, обикался сегодня. Нам что, говорить больше не о чем?
И тут она мне с такой откровенной грустью говорит:
- А он мне очень нравится.
- Кто, Левка? – не поверил я.
- Да, Лева Кацнельсон, – с удовольствием, даже с какой-то нежностью произнесла она его имя. Я прямо обалдел. Во те на!
«А как же я?» – захотелось мне спросить у нее.
- А он знает об этом? – все же спросил я.
- Нет, - сказала Верка. – И не надо ему говорить. Он должен это почувствовать.
Ну, что здесь скажешь! Я уже чуть ли не три месяца хожу к ним в отдел, стал там почти что завсегдатаем, а она,
оказывается ничего про мои чувства не чувствует, а хочет, чтобы Левка в другом отделе почувствовал ее чувства.
- А если он ничего не почувствует никогда? - осторожно спросил я.
- Значит, я буду любить его вечно, - сказала Верка.
- Ты шутишь? – с надеждой спросил я.
- Нет, я серьезно, - сказала Верка. – Я уже давно по нему сохну.
- А я по тебе сохну, - вдруг обидевшись, сказал я. – Ты это чувствуешь?
- Чувствую, - сказала Верка. – Но мне хотелось бы, чтобы вместо тебя был Лева.
- Понятно, - сказал я. – Но я тебя все же провожу, раз взялся.
- Проводи, - разрешила Верка.
Я до этого был в легком приятном подпитии, настроение было отличное, тем более, что провожал Верку и надеялся, что
у самых ее дверей мне удастся, наконец, осуществить свою мечту и поцеловать Верку в нос. А тут вот как все обернулось.
Мой хмель исчез как по команде, я стал трезвым, как стеклышко.
- Извини, Вера, но ты, по-моему не во вкусе Левки, - сказал я. – Ему нравятся такие длиноногие девушки, типа манекенщицы.
- Откуда ты это знаешь? – спросила Верка.
- Ну, мы все таки рядом уже который год работаем. Сколько раз вместе в командировки ездили. Достаточно для того, чтобы
знать вкусы друг-друга.
Тут, мне кажется, стоит вам рассказать об одной нашей совместной с Левкой командировке в город Львов, чтоб вы
представили, какие у нас с ним были отношения, насколько мы были близки.
В первый же день мы познакомились с двумя девушками, очень красивыми. Одна – прямо вылитая Мэрилин Монро из
кинофильма «В джазе только девушки». Эта Мэрилин сразу упала на Левку. Левка, хоть и не походил на Тони Кертиса или
Джека Леммона, но не хуже их выглядит на мой взгляд – высокий, спортивный, с усами, делающими его похожим на
донжуанистого француза, он, несомненно, пользовался успехом у женщин и мы всегда в командировках легко кадрили
местных девушек, которые слетались на него, как мотыльки на лампочку и мне всегда доставалась какая-нибудь подружка его
девушки. Он был как-бы нашей визитной карточкой и эта карточка вызывала у девушек живой интерес к нам. И почти всегда у
Левки все заканчивалось очередной победой, а у меня очередным фиаско. Вот такой расклад сил был в нашей паре. И вот во
Львове с этими девушками мы просидели весь вечер в кафе, попили коктейлей, поболтали, посмеялись, потом пригласили их
к нам в гостиницу, но они в этот день отказались, но пообещали прийти завтра к нам в гости. А по дороге, когда мы их
провожали, вдруг моя девушка, которая тоже, как мне казалось, положила на Левку глаз, спросила у него:
- Лева, а кто ты по нации?
Лева не успел открыть рот, как я ответил вместо него:
- Он – португалец, - сказал я и незаметно толкнул Левку ногой – дал понять, мол, молчи.
Почему я так сказал? Потому что знал, что в Западной Украине есть антисемитские настроения и ставить под возможный
удар нашу интрижку с такими симпатичными девушками из-за левкиной национальности не стоит.
- А как это может быть? – удивилась Мэрилин. - Как к нам в Союз мог попасть португалец?
- Очень просто, - сказал я. – После войны очень много пленных португальцев вместе с немцами осталось в СССР, они
строили дома, мосты. А потом, когда их отпустили, многие отказались ехать домой. Так им понравилось жить у нас. Вот,
Левин отец, например, уже после войны познакомился с Левиной мамой и не захотел уезжать. А потом у них родился Лева.
- А как твоя фамилимя? – спросила Мэрилин у Левы.
- У него очень красивая фамилия, - сказал я, на ходу придумывая, что сказать. – Аса Ди Кейруш ! – это я назвал фамилию
португальского писателя, книгу которого я недавно прочитал. – Лев Аса Ди Кейруш, красиво, правда?
- Здорово! – сказала Мэрилин. – У нас знакомых португальцев еще не было.
- А ты кто, тоже португалец? – спросила меня моя девушка (имя ее я уже позабыл).
- Нет, я простой кавказец, - сказал я. – Что тут гадать!
И они поверили, в результате, что Левка португалец. Правда Левка потом возмущался, почему это я скрыл его
национальность, что это – позор быть евреем? Я обьяснил ему, что во всем СССР это, конечно, не позор, но именно во
Львове некоторая осторожность нам не помешает, особенно, с девушками. И как оказалось, я был на 100 процентов прав.
В тот день, когда мы проводили девушек до квартиры Мэрилин, где они обе собиралась заночевать вдруг
выяснилоось, что родители не оставили под ковриком ей ключи от квартиры. А они уехали в Ивано-Франковск к друзьям на
день рождения. Мэрилин была в растроенных чувствах, потому что родители обещали вернуться только на следующий день к
вечеру и остаться бездомной на все это время ей не хотелось. Мы тут же стали зазывать девушек к себе в гостиницу, но
девушки напомнили, что в позднее время никто их в гостиницу не пустит и можно запросто попасть в милицию.
Оставался один вариант: с балкона соседей как-нибудь перебраться на балкон Мэрилин – расстояние между
балконами было около двух метров, второй этаж, не так высоко, но все-таки опасно. Лева вызвался проделать этот трюк: с
балкона соседей прыгнуть на балкон Мерилин («я на брусьях еще не то делал!»), ухватиться за перила, выжаться и ,
поскольку окно на балкон было открыто, пролезть в квартиру и открыть дверь изнутри.
Девушки с восторгом встретили эту затею, я как мог отговаривал Леву, ссылаясь на то, что мы выпили достаточное
количество коктейлей, чтобы потерять координацию движений, предлагал ночь провести в сквере, а утром прийти к нам в
гостиницу и отоспаться. Все проголосовали за Левкино предложение и мне оставалось только уговорить девушек взять у
соседей байковое одеяло, которое мы, растянув, держали под балконом в качестве страховки.
Левка оказался героем: все исполнил в лучших традициях Тарзана. Девушки были от него в восторге, обе готовы были
отдаться ему немедленно и мои шансы, до того не очень уж высокие, стали стремиться к нулю. Тем не менее я сбегал к
сторожу в соседнем доме за конъяком, мы еще посидели, потанцевали и вечер закончился тем, что я спал в холле на диване,
Левка с Мэрилин в спальне родителей, а моя девушка в комнате Мэрилин, притом на всякий случай она там заперлась
изнутри. И все 3 дня нашего пребывания во Львове Левка провел с Мэрилин. А я, оставляя их в номере, один гулял по городу,
а иногда вместе с ними ходил обедать в ресторан и один раз мы все вместе пошли в театр. - В таких случаях подключалась и
ее подруга, с нулевым результатом для меня. Тем не менее я считал, что время во Львове провел интересно, все же
красивый город, есть, что посмотреть. Улетали мы из Львова в разные стороны: Левка – домой, а мне надо было еще на один
день заехать в Харьков. Левка улетел на два часа раньше меня. И вот после того, как мы вместе с Мэрилин и ее подругой
проводили Левку девушки вдруг пристали ко мне:
- Ну, неужели Левка португалец? Все же не верится.
Тут я решил, что теперь можно сказать им правду.
- Скажу вам честно, девушки. На самом деле Левка- еврей.
Не могу забыть выражения лиц этих девушек: было такое впечатление, что им сообщили о смерти ближайшего
родственника.
- Не может быть! - простонали они. - Такой парень и еврей!
И в тот момент я мысленно похвалили себя за то, что придумал Левке спасительную национальность.
Так что сейчас я Верке говорил правду, что знаю вкусы Левки – таких историй, как во Львове, может не с такими
красавицами, но не хуже, были у него почти во всех городах, куда мы попадали в командировки.
- А мне кажется, что внешние данные – это не главное, - сказала мне Верка. – Иногда обаяние, нрав человека,
совместимость характеров имеют гораздо большее значение для сближения мужчины и женщины.
Такого мудренного пассажа я от Верки не ожидал и потому пожал плечами:
- Может ты и права.
А еще через несколько шагов спросил:
- А мой нрав тебе не подходит ?
- Ты милый, - сказала снисходительно Верка.
- А как с обаянием моим? – не отставал я.
- Все наши девчонки считают тебя обаятельным. Ты им всем очень нравишься. И они ругают меня, что я к тебе не так
отношусь, как им хотелось бы, - сказала она.
- А о твоих чувствах к Левке они знают? – спросил я.
- Нет. Это тайна. Только тебе я призналась сегодня.
- А почему мне такая честь? – спросил я.
- Потому что по поводу тебя у меня есть один план, - сказала Верка.
Мы уже подошли к ее дому и встали возле дерева, у которого, если бы все шло, как я предполагал вначале я бы
попытался ее поцеловать. Теперь же пришлось выслушивать ее план.
- Говори, что за план? – уныло спросил я, понимая что мне уже ничего тут не светит.
- Ты, начинаешь Леве рассказывать про меня какие-нибудь приятные вещи, восхищаться мною – какая, мол, Верка,
симпатичная, веселая, умная, находчивая. Должен, короче, прожжужать ему все уши. Можешь даже говорить, что
сексуальная. Можешь. Показывать ему мои фотокарточки, я отберу и дам их тебе. Когда он заинтересуется мною и будет
подготовлен к нашей встрече – все трое посидим где-нибудь в кафе, а потом ты откланяешься, сославшись на неотложные
дела и мы с Левой останемся одни. Вот такой у меня план.
Первое желание у меня было послать ее ко всем чертям, но, посмотрев на ее полированный носик-кнопку, я передумал.
- И ты думаешь, что эта роль сводника мне удастся? – спросил я.
- Конечно. Я ведь тебе нравлоюсь, верно? Ну кто лучше влюбленного человека может расхваливать предмет своей
страсти. Никто, – твердо сказала Верка. – Только сам влюбленный. Влюбленные люди стихи сочиняют, песни слагают о
предмете своей любви.
Я подумал в этот момент, что Верка круглая дура, но посмотрев снова на ее носик решил, что возможно она по своему,
по-женски очень даже умна. Действительно, кроме меня никто ее так расхваливать не будет. Многим Верка со своим
полированным носом, круглой попкой и гибкой талией может быть абсолютно до лампочки.
- Тут ты немного ошибаешься, - сказал я Верке. – Влюбленные, вдохновленные предметом своей страсти, поют серенады
своей возлюбленной. Стихи сочиняют для нее же, а ты предлагаешь мне петь серенадлы про свою любовь, грубо говоря,
своему сопернику. Какое может быть вдохновение в этом случае?
- Ты прав, но не совсем, - ответила мне Верка. – А разве тот факт, что ты помогаешь своей возлюбленной достичь своей
мечты, приблизиться к любимому человеку - это разве не благородно? Мне кажется, истинно влюбленный человек может
почувствовать вдохновение от такой задачи.
- Это уже идея, почище коммунизма, - почесал я свою макушку. – Из тебя бы получился хороший инструктор райкома
партии.
- А я была в школе председателем совета дружины, - сказала Верка. – Потом меня выбрали секретарем комитета
комсомола школы.
- Ну вот! – хмыкнул я. – А я до сих пор не комсомолец и не стремлюсь туда вступать.
- Очень плохо, - сказала Верка. – Наверное поэтому ты не понимаешь, о чем я говорю.
- Понимаю, - сказал я. Что тут непонятного, подумал я. Мало того, что отвергла меня самым обидным образом, так еще и
мозги мне промывает. Не выйдет ! – решил я и сказал Верке:
- Просто у меня другое мировозрение. Мне надо знать, что я с этого буду иметь.
- Мое уважение. Признательность, - сказала Верка. – Даже дружбу.
- Спасибо, - сказал я. – Мне бы хотелось чего-нибудь более конкретного.
- Чего, например? – спросила Верка.
- Ну, тебя, - сказал я просто.
- То есть как? – опешила Верка.
- Как-как? Как мужчина хочет женщину. Я хочу тебя, всю, понимаешь?!
- Ты сображаешь, что мне предлагаешь? – возмутилась Верка.
- Да, - сказал я. – Вот когда мы с тобой танцевали, я ничего не соображал, кроме того, что хочу раздеть тебя догола,
целовать твои груди, живот, губы, носик твой, все. Все! И овладеть тобой хочу, как горный барс хочет растерзать антилопу!
- Нахал! – выкрикнула мне Верка и убежала.
Ну и скатертью дорожка! - подумал я, глядя ей вслед. – Это ж надо до такого додуматься – чтобы я кадрил для нее
парня. За кого она меня принимает?! Все, надо забыть эту Верку, дуру малохольную. Ее носик забыть, попку, полненькие
ляжки, нахально торчащие грудки. Ничего, забуду, слава Богу, баб кругом полно.
На следующий день я не выходил из своего отдела, чертил и все думал про Верку. Никогда бы мне в голову не
пришло, что девушка может сделать мне такое гнусное предложение. А что Верка, тем более. Она мне казалась такой
чистой, простой, наивной. Я чертил, размышлял и то и дело поглядывал на Левку – тот спокойно чертил, что-то
насвистывая.
Везет же человеку! – думал я о Левке. – Везде девки клюют на него, как только увидят. И он, в самом деле, не с каждой и
связывается. Уверен, что Верка совсем не в его вкусе. А она его любит, даже ни разу не поговорив с ним. Ну что здесь
скажешь!
В это время Левка, уловив, очевидно мои взгляды, спросил:
- Ты мне что-то хочешь сказать?
- Да, - сказал я. – Хорошо бы организовать командировку куда-нибудь, как ты на это смотришь?
- Положительно, - оживился Левка. – Только куда и как это обосновать?
- Можно в Среднюю Азию, - сказал я. – Мы там еще не были. В Узбекистан или Таджикистан. Там сейчас внедряют эти
новые буровые установки «Уралман-3Д-Э». Скажем, нужно ознакомиться с эксплуатацией, выявить слабые стороны, чтобы
потом учесть в нашем проекте.
- Пойдет, - согласился Лева. – В Бухаре, говорят, есть улочки, которые сохранились нетронутыми, как были в 14 веке,
представляешь?
- Я напишу обоснование, – сказал я. – Подпишем и дадим главному.
Два дня я писал это обоснование, дал потом Левке, он подкорректировал кое-что и отнесли на ознакомление к
главному. Если получится – отъезд мой будет в самый раз. Во-первых, развеюсь, во вторых, не будет ощущения, что я, как
затравленная кошка, сижу под диваном и не высовываюсь. А в третьих, может встречу там девушку, которая вышибет из меня
эту Верку к чертовой матери.
А тут еще мне попался вот такой рубаи Омара Хайама:
Я к неверной хотел бы душой охладеть,
Новой страсти позволить собой овладеть.
Я хотел бы, но слезы глаза застилают,
Слезы мне не дают на другую смотреть.
Чем больше я читал этот рубайи, тем больше мне становилось жалко самого себя, потому что я понимал, что не смогу
без слез на другую смотреть, потому что хочу видеть отполированный носик Верки.
После окончания работы я теперь уходил позже всех, чтобы не встретиться с Веркой по дороге к метро. Специально
задерживался. Подружка ее, чертежница, как-то встретив меня в коридоре, спросила:
- Сережа, а что ты к нам перестал заходить? Без тебя нам скучно.
- Работы сейчас много, - сказал я. – Как освобожусь – зайду.
Главный сказал, что идея поездить по буровым Средней Азии плодотворна, на ее можно будет осуществить только в
конце года, когда бухгалтерии требуется срочно осваивать неосвоенные срадста.
Так что в ближайшее время мне предстояла такая подпольнавя жизнь.
И вот, дней через 10 выхожу я осторожно из нашего ГИПРО и прямо у выхода нос к носу столкнулся с Веркой: она,
оказывается, меня поджидала.
- Почему ты избегаешь меня? – спросила Верка.
- Хочу тебя забыть, - сказал я.
- Напрасно, - сказала Верка. – Потому что я приняла твое предложение.
- Какое? – на всякий случай уточнил я.
- Ну, помнишь, ты сказал, что будешь помогать мне с Левой, если я тебе отдамся.
- Помню, - сказал я и хотел добавить, что я это сказал для того, чтобы она от меня отстала с этим своим гнусным
предлождением, но тут вдруг я понял, что она это мне на полном серьезе предлагает.
- Так вот я согласна тебе отдаться, - повторила Верка.
- А за эт о я тебя должен свести с Левкой?
- Да, - сказала Верка. – Ты ведь согласился помочь и выдвинул такое условие.
- Выдвинул, потому что ты хотела, чтобы я это делал как комсомольское поручение, - напомнил я.
- Мог бы и по дружбе помочь, но раз ты такой человек – у меня не остается выбора, - сказала Верка.
- И ты отдашься мне только за то, что я сведу тебя с Левкой? – не верил я.
- Да, - сказала Верка. – Ради любимого я готова на все!
- Так, - задумался я. Какие слова – «Ради любимого, на все!» И кому это говорит. Инквизитор бы из нее получился
хороший. Ладно, раз ты так, то и я могу по-твоему. И потому я ей сказал:
- И когда ты мне отдашься, до или после сводничества?
- Конечно – после, - сказала Верка.
- А если я все сделаю, а ты ему не понравишься, тогда как?
- Ну, на нет и суда нет, - сказала Верка.
- Значит все мои труды пройдут зря? – уточнил я.
- Ну, так выходит, - сказала Верка. – Зато у тебя есть шанс!
- Нет, не пойдет, - сказал я.
- Почему? – удивилась Верка. – Ты так уверен, что я ему не понравлюсь?
- Не в этом дело, - сказал я. – Вот представь, у вас все получилось, вы дружная влюбленная пара и в этот момент,
выходит, я должен овладеть девушкой своего друга? Я на это пойти не могу.
- Но он ведь не узнает об этом, - сказала Верка. – Мы ему ведь ничего не скажем.
- А как я буду ему смотреть в глаза? – немного патетически спросил я и тут же язвительно добавил: - После того, как тело
его любимой девушки я исцеловал все, до миллиметра и овладевал им с яростью барса терзавшего аппетитную антилопу.
- Что ты все про этого барса?! – возмутилась вдруг Верка. – Откуда такие ассоциации дикие?
- От моей страсти, - сказал я. – Я согласен только до сводничества.
- Ничего себе! – возмутилась Верка. – А если у нас ничего не получится.
- Издержки производства, - сказал я. – Такое всегда бывает при рискованных предприятиях.
- Это мне не подходит, - сказала Верка.
- Как знаешь, - сказал я.
Мы подошли к метро.
- Извини, - сказал я. – Я сегодня не на метро. Если вдруг передумаешь – дай знать. Я всегда готов! – И я сделал
пионерский салют.
- Забудь обо всем, что я тебе говорила, - сказала мне Верка и пошла в метро.
А я зашел за табачную будку, покурил там, обдумывая нашу беседу. Это ж надо, думал я, уже согласна отдаться,
только чтобы добиться своей цели. Такая и карьеру может делать, отдаваясь за хорошую должность, за продвижение по
службе. Никогда бы не подумал так о Верке, у меня даже мыслишки были, чтоб жениться на такой, на которую одна радость
смотреть. Вот, хорошо, что на дальних подступах все выяснилось.
Теперь я уже не таился в отделе, а спокойно выходил в туалет, покурить на лестничную площадку, в буфет в
обеденный перерыв и, встречаясь с Веркой холодно с ней здоровался, не более. И стишок Хайама старался не вспоминать –
от него мне сразу становилось жаль себя, чуть ли не до слез. Все, надо забыть эту миледи, вычеркнуть ее из своего сердца, -
заклинал я себя. А Левка за это время раздобыл где-то халтуру – проект по ТММ и мы с ним три дня по вечерам вкалывали у
меня дома. Родители уехали в дом отдыха и нас никто не теребил.
И вот дней через 10 Верка догнала меня в коридоре, когда я шел в перерыв из буфета и говорит:
- Так и быть, я иду на твой вариант.
- То есть ты отдаешься мне до сводничества? – уточнил я.
- Да, - говорит Верка. – Уступаю барсу в силу сложившихся обстоятельств.
- Ты согласна, чтобы барс тебя растерзал? – спросил я.
- Если я чего хочу – я добиваюсь, - сказала Верка. – Это мой жизненный девиз. Любой ценой. Даже если придется
оказаться в лапах у дикого зверя.Цель в данном случае оправдыает средства.
Я вначале хотел гордо отказаться от ее предложения, но после этих слов о звере передумал.
- Когда приступим? – спросил я.
- Когда хочешь, – сказала Верка.
- Давай сегодня, - решил я. – Чего тянуть.
- А где? – спросила Верка.
- У меня, - сказал я. – Мои родители в доме отдыха.
Верка не возражала.
В это время мимо нас прошел Левка.
- Если кто меня будет спрашивать – я у промысловиков! – крикнул он мне, даже не посмотрев на Верку.
- Почему ты не подозвал его? – толкнула меня в бок Верка. – Такой удачный момент. Познакомил бы нас.
- Ага, чтобы потом ты от всего отказалась? Не выйдет. Утром деньги, вечером стулья! – твердо сказал я.
- Торгаш ! – едко сказала Верка. – Прямо ни в чем не уступает!
Договорились в восемь вечера возле моего дома. Все это время я думал, правильно ли я поступлю, овладев ее в
обмен на сводничество с Левкой. По большому счету, конечно, неправильно – нельзя участвовать в гнусных делах. Но, с
другой стороны, если человек делает тебе гнусное предложение и ты хочешь за это проучить этого человека, почему бы тебе
не проучить его? Тем более, тебе очень хочется поцеловать этого человека в носик. Короче, я пришел к выводу, что должен
проучить Верку.
Верка вошла в мою квартиру, оглядела все мельком и остановилась возле открытой двери в спальню родителей:
- Здесь все должно произойти?
- Нет, это спальня родителей. Я предполагаю, что лучшее место для нашего соития – моя тахта, - завел я Верку в свою
комнату, которую прибрал к ее приходу.
- Ну, что ж, здесь уютно, - сказала Верка, усаживаясь на мою тахту. – Чего же барс медлит? Антилопа пришла уже на
водопой.
- Барс сам выбирает время для атаки, - сказал я. – Может хочешь выпить чего-нибудь, конъяк или шампанское?
- Нет, я хочу быстрей покончить с этим, - сказала она, расстегивая кофточку.
- Ну, как знаешь! – я опять обиделся и потому стал поспешно скидывать с себя рубашку, брюки, майку, а потом, недолго
думая, скинул и трусы.
- Ой! – увидев это, испугалась Верка. – Хоть бы потушил свет.
- А зачем? – стал я подступать к ней. – Барс почуял запах антилопы, теперь его уже ничто не остановит! - И я поднял
Верку с дивана и прижал ее к себе. И сделал вид, будто кусаю ее в нос, а на самом деле слегка лизнул его и получил
невероятное наслаждение – мой язык скользил по отполированной поверхности казалось бы совершенной геометрической
формы. Я страстно застонал. А Верка вдруг обхватила меня руками и подставила губы для поцелуя.
Конечно, дальше уже никто из нас не вспоминал про барса и антилопу – было не до таких ассоциаций, а после того, как
Верка ушла в ванную комнату, я встал, нашел сигареты и с удовльствием закурил, сев в кресло. И вдруг увидел, что у меня
пах, бедра и руки в крови. Я бросился к тахте – алая кровь была и на простыне. Я постучал в дверь ванной:
- Вера ! А почему везде кровь?
- А ты не знаешь? – ответила мне оттуда Верка.
- Нет, - сказал я честно. – У тебя что, менструация?
- Нет, - сказала Верка и вышла из ванной, завернувшись в мою банную простыню. – А ты что, даже не почувствовал?
Тут до меня вдруг стало доходить: я почувствовал сопротивление, но решил, что оно связано с тем, что Верка идет на
соитие без любви и потому происходит такое естественное сопротивление организма - спазм на нервной почве.
- Мне было очень больно, а он ничего не почувствовал! – опять обиженно сказала Верка и пошла одеваться.
- Подожди, - пошел я за ней. – Ты что, девушка?
- Была, - сказала Верка. – А теперь уже женщина. Благодаря барсу.
- Ты что, совсем дура?! – я был возмущен до крайности. – Хоть элементарно ты соображаешь, что наделала?
- А что? Я не жалею, - сказала Верка.
- Но ты ведь могла подарить свою девственность любимому человеку! – искренне сказал я. – Левке Кацнельсону, раз ты
его так любишь. А зачем мне такой подарок?
- Но ведь без этого ты не соглашался помочь мне с Левой, – сказала Верка, уже одевшись и направилась к выходу из
квартиры. – Антилопа свою миссию выполнила, теперь ход за вами, барс, - сказала мне Верка и вышла из квартиры. – До
завтра.
Я хотел выскочить вслед за ней, проводить ее, но я был абсолютно голый, да еще и окровавленный.
Всю ночь я думал над поступком Верки и ничего не мог придумать путного – кругом получалось, что она дура, а может
быть даже сумасшедшая. Но несмотря на это, я чувствовал, что люблю ее еще больше. И не мог понять, как так получается.
Вроде вижу, что дура, а люблю! Какой-то замкнутый круг, одним словом. И самое страшное, что теперь я должен сдержать
слово и начать сводничество ее с Левкой. И первый, кто меня не поймет, будет Левка – с чего вдруг я сватаю ему абсолютно
неинтересующую его бабу. Как я ему объясню это?
На следующтй день я прямо с утра зашел к Верке в отдел и вызвал ее в коридор. Она вышла вся какая-то сияющая.
- Мой барсик! - погладила она меня по руке. – В чем дело?
- Пошли, - сказал я, взял ее за руку и повел к нашему конструкторскому бюро.
- Куда ты меня ведешь? – стала упираться Верка.
- К Левке, - сказал я. – Сейчас представлю тебя, скажу, что ты сохнешь по нему, скажу, какая ты хорошая, умная,
находчивая , сексуальная, а дальше делайте без меня, что хотите.
- А лучше ничего не придумал?! – остановилась, как вкопанная, Верка.
- А что? – остановился и я. – Я дал слово – выполняю.
- И ты готов меня отдать другому мужчине? – смотрела на меня с негодованием Верка.
- Ты ж ведь этого хочешь! – напомнил я. – Ведь из-за этого весь сыр-бор. И кто вчера сказал: теперь ваш ход, барс.
- Смотри ты какой, оказывается! – надула губки Верка.
- Какой?
- Такой, что можешь отдать свою девушку запросто другому, - чуть ли не всхлипнула она.
- Так ты ведь любишь Левку! - ничего не мог понять я. – Ты же сама говорила.
- Так когда это было! - махнула рукой Верка.
- Как – когда?! Ну, две недели назад, ну три, самое большее, - прикинул я.
- А за это время все могло измениться, - сказала Верка.
- То есть ты Левку уже не любишь?! – с надеждой спросил я. – Разлюбила?
- Уже да, - сказала Верка. – Да и тогда я говорила скорее, чтобы тебя подразнить.
- Значит, теперь ты никого не любишь?! – радостно спросил я . Все же ситуация намного упрощалась в случае, если Верка
никого уже не любит.
- Нет, сейчас люблю, - сказала Верка.
- Кого, если не секрет? – уныло спросил я, ожидая услышать очередное шоковое сообщение. И я не ошибся.
- Я люблю тебя, - сказал Верка, опустив глаза.
- Не может быть! – у меня чуть не подкосились ноги. – С каких это пор?
- Вот как ты сказал про барса, - призналась Верка. – Ты и до этого мне нравился, а как сказал про борса, меня прямо всю
затрясло, я потом только и думала о барсе, который терзает антилопу. Дура я, да?
- Верка, дорогая! – несмотря на то, что мы стояли в коридоре и мимо нас то и дело проходили работники нашего
заведения, я притянул к себе Верку и поцеловал ее в нос.
Теперь я знал, что могу это делать, когда мне захочется.
Октябрь, 2012 г.
