Copyright © 2004 Киностудия "НОВЫЙ ОДЕОН". All rights reserved.
Литературовед Василий Гулькин выступил по телевизору и рассказал о бурной любовной истории, вспыхнувшей между великим
Александра Дюма, во время путешествия всемирно известного писателя по Закавказью в 1859 году и девушкой по имени Кнарик.
Историю эту раскопал сам В.Гулькин, потратил на это много лет и теперь приводил добытие им воспоминания современников,
докуметальные свидетельства очевидцев, донесения в губернскую полицию, записи из дневника писателя. По Гулькину
выходило, что Дюма, остановившись переночевать на постоялом дворе маленького закавказского городка, был поражен красотой
девушки Кнарик, дочери продавца ковров из местного магазина и застрял в этом городке на целый месяц. Осада Кнарик длилась
непривычно долго для опытного ловеласа, каким слыл Дюма – девушка понятия не имела о знаменитых романах «Три мушкетера»
и «Граф Монте Кристо», по французски не говорила, а вид толстого и почти всегда жующего иностранца вызывал у нее лишь
легкую усмешку. Но, как удалось установить В.Гулькину, талант, напор, дорогие подарки, а также покупка писателем оптом
дюжины дорогих ковров у отца девушки сделали свое дело – Кнарик уступила притязаниям великого женолюба.
В кругах исследователей-биографов Дюма работа В. Гулькина вызвала большой интерес, он получал поздравления от многих
мировых дюмаведов и никак не был подготовлен к тому, что произошло буквально через неделю после его выступления по ТВ.
Он только закончил доклад в литературном клубе при заводе «Новый шарикоподшипник», вышел на улицу и тут же был
остановлен, как теперть говорят, тремя представителями лиц «кавказской национальности».
- Ты – Гулькин? – спросил его бородатый кавказец.
- Да, - занервничал от такого непочтительного обращения Гулькин. – А в чем дело?
- А ты не знаешь? – спросил второй, который был без бороды, но усатый.
- Нет, - сказал Гулькин и сделал попытку ретироваться. – Мне некогда.
- Подожди, - остановил его, крепко взяв за локоть третий, гладко выбритый,самый молодой. – Тебе уже незачем торопиться.
Впереди только вечность!
- Что вы хотите, господа? - Гулькин решил попробовать по-джентльментски перевести разговор в цивилизованное русло. – Я вас
слушаю.
- Мы хотим правды, - сказал самый старший.
- Какой правды? – спросил Гулькин.
- Правды о нашей пра-пра-прабабушке, - сказал усатый.
- Рубен, пять раз «пра» надо говорить, - поправил его старший.
- Какой прабабушке? – ничего не мог понять Гулькин.
- Отойдем – поговорим, - сказал самый молодой и вместе с усатым они взяли Гулькина подруки и отвели через дорогу в сквер,
усадили на скамейку.
- Ты по телевизору оскорбил на всю страну нашу дорогую родственницу, - сказал старший.
- Выставил ее самой настоящей шлюхой, - сказал усатый.
- Надругался над памятью нашей любимой пра-пра-пра-пра-прабабушки, - сказал самый молодой.
- Подождите, я ничего такого не делал! – всполошился Гулькин. –Это ошибка. Вы меня с кем –то путаете!
- Нет, мы тебя хорошо запомнили по телевиозору. Вот, твой портрет, - показал усатый фотогра фию Гулькина, сделанную во
время его вступления по ТВ. – Что, и теперь будешь отпираться.?
- Вы – родственники Кнарик Гюльназарян? – догадался вдруг Гулькин и сам не поверил в свою догадку.
- Да! – хором ответили кавказцы. – Мы ее пра-пра-пра-пра-правнуки.
- Не может быть! – Гулькин был поражен. Правильно говорил академик Тягачев, что нельзя опираться только на документы,
мемуары, надо ездить по историческим местам, говорить с потомками героев своих изысканий. – Такого не может быть!
- Очень даже может, - сказал ему бородатый. – Зачем ты оскорбил нашу любимую Кнарик?
- Я не оскорблял! Все мои слова подтверждены документально. И потом, разве это оскорбление – вызвать любовь такого
всемирно известного человека?
- Про этого человека мы ничего плохого не говорим, - сказал усатый. - Мы очень даже любим «Три мушкетера».
- И «Графа Монте-Кристо», - добавил младший.
- Но наша Кнарик не ответила на его любовь. Этим гордиться весь наш род уже больше 150 лет! Тебе понятно это?! – строго
спросил бородач.
- Но слуга Дюма Мишель говорил соавтору Дюма Огюсту Маке, что у его хозяина был роман с девушкой по имени Кнарик! – чуть
ли не выкрикнул Гулькин.
- Этот слуга, что, свечку держал?! – горячо вскрикнул усатый.
- Успокойся, Рубен, - остановил его старший. – Выбирай слова, когда говоришь о наших родственниках.
- Прости, Ашот, - согласился Рубен.
– Требовательный к себе ученый должен знать, что истина не в словах, которые оставляют после себя многие люди, а в
поступках и фактах, - сказал самый младший.
-Ты прав, Гамлет, - сказал Ашот.- Только на неопровержимых фактах должен строить свои гипотезы ответственный ученный.
- Но, помилуйте, господа, дело происходило чуть ли не 200 лет назад, в глухом, забытом богом местечке в горах Закавказья,
тогда ведь не было ни кино, ни радио, ни телевидения, ни даже фотографии. О каких фактах может идти речь? Миссия ученого-
биографа во многом состоит в том, чтобы как пчелка собирать малоизвестные крупинки из жизни своего героя и пытаться из этого
,зачастую противоречивого материала, собрать хотя бы мозаичную картину.
- Ты собрал не картину, а абстракцию, все факты преревернул с ног на голову! – с душой сказал тот, которого звали Гамлет.
- Что, например? – уже забыв об опасности, исходящей от лиц кавказской национальности, с вызовом спросил Гулькин. Было
задето его профессиональное самолюбие.
- Ну, например, про подарки, которые Александр дарил Кнарик, - сказал Гамлет.
– Кнарик не приняла ни одного его подарка! - сказал Ашот.
- Откуда вы знаете это? - запальчиво спросил Гулькин.
- Это и тогда было известно всем в Болнис-Мгере, и потом переходило в нашем роду от отца к сыну, от матери к дочери, - сказал
Рубен.
- Об этом наши предки говорили своим девочкам под портретом Кнарик! - сказал Гамлет.
- Мы все с детства знаем, что в нашем роду не было человека, способного ради денег, дорогих подарков продать свою честь, -
сказал Ашот.
- Даже если это все исходило от такой знаменитой на весь мир личности, как Александр Дюма – отец! – добавил Гамлет.
- Охотно верю. Но ответьте, пожалуйста, на такой вопрос. Разве отец Кнарик не продал Дюма партию ковров?! 12 хоросанских
ковров ручной, разумеется, работы? – азартно спросил Гулькин. В его архиве имелась копия чека, выписанного на имя Дюма
продавцом ковров Айрапетом Гюльназаряном.
- Продал, - сказал Ашот. – И что из этого? Айрапет всем продавал ковры.
- Это был его, как теперь говорят, бизнес. Понимаешь?! - опять не выдержал, и повысил голос Рубен.
- Понимаю. Только, мне кажется, Дюма купил такое количество ковров, чтобы продемонстировать свои чувства Кнарик!
Подкрепить слова, как говорят, делом, - хитро прищурился Гулькин.
- Думай, что говоришь! – грозно сказал Рубен. – Предупреждаю по-хорошему.
-По-твоему, достаточно было заезжему человеку купить у отца Кнарик товар на приличную сумму как дочь продавца должна
была тут же отблагодарить покупателя?! – спросил Гамлет.
- Но, скажите пожалуйста, зачем Дюма нужно было покупать так много ковров? За тысячи километров от своей родины?! – не
сдавался Гулькин.
- Откуда мы знаем?! Это – его дело, - сказал Рубен.
- Может он хотел перепродать их в Париже? - сказал Ашот. – Наверняка бы наварил 100 процентов.
- Во всяком случае связывать продажу ковров с взаимоотношениями между Александром и Кнарик для серьезного ученного
некоректно, - сказал Гамлет.
Это было уже прямое оскорбление Гулькину, как ученому-биографу.
- Тогда скажите, почему в записной книжке Дюма есть имя Кнарик и это имя рукой Дюма заключено в виньетку из роз?! – выбросил
свой последний козырь Гулькин.
- А вот посмотри, пожалуйста, у меня в записной книжке записано «Гулькин» и рядом с этим именем нарисованы череп и кости, -
открыл свою записную книжку Ашот. – Но ты ведь жив? И мы с тобой просто говорим. Пока.
-Толковать эту запись каждый может согласно своему мировозрению, - сказал Гамлет.
-В меру своей испорченности, - добавил Ашот.
- Вот ты уверен, что за дорогие подарки и откат в виде покупки партии ковров порядочная девушка способна отдаться первому
встречному?! –спросил Рубен.
- Но этот первый встреный - всемирная знаменитость! – не сдавался Гулькин.
- Ну и что из этого? Будь даже он Наполеоном! Без любви в нашем роду близость невозможна! – сказал Ашот.
–Тем более для женщин! – добавил Гамлет.
- Она не дала твоему Дюма, понимаешь! – схватил Гулькина за грудки Рубен. – Не-да-ла!
- О родственниках я просил такими словами не говорить, - остановил его Ашот. – В нашем роду это не принято.
- Извини, Ашот! – отпустил Гулькина Рубен.
- Кнарик вышла по любви замуж за Мушега , красивого юношу и родила ему пять сыновей и двух дочерей. И так продолжился наш
род, – сказал Гамлет. – И понимаешь ты, что твое ни на чем не основанное заявление бросает тень на всех, кто родился в нашем
роду после нее?!
- На всех наших четыре раза «пра», три раза «пра», два раза «пра», один раз «пра» дедушек и бабушек и даже на нас самих. -
сказал Ашот. – А такое у нас на Кавказе не прощается.
Гулькин понуро сидел и молчал. Он понимал, что метод дедукции и индукции, который он применял при обратботке полученных
материалов явно дал трещину при соприкосновении с реальными людьми. Это вам не споры с академиком Тягачевым или
профессором Ле Шануа. Этим людям ничего не докажешь, да и доказывать, в общем-то, нечего. А неприятностей от них можно
ждать любых...
- Что мне теперь делать? – спросил,наконец, он.
- Дать опровержение, - сказал Ашот.
- На телевидении и в прессе, - добавил Рубен.
- А лично мне справку, что ничего подобного с мой пра-пра-пра.. – начал Гамлет.
- Пять раз «пра», - напомнил Ашот.
- Да, вот что с моей пять раз «пра»бабушкой ничего подобного не было, - сказал Гамлет. – Ваша подпись под таким документом
будет для нас как охранная грамота.
- Честь нашей семьи должна быть восстановлена! – подытожил Ашот.
- Я исполню все, что вы сказали, - твердо сказал Гулькин. – Приношу вам свои извинения.
- Мы их принимаем, - сказал Ашот, растегивая замки своего кейса-атташе. – А это вам презент от нас, - протянул он Гулькину
бутылку армянского конъяка. – Называется «Кнарик», - перевел он надпись на бутылке. – В честь нашей пра-пра-пра...
-Пять раз «пра», - напомнил Рубен.
- В честь нашей пять раз «пра»бабушки, - закончил Ашот.
Август 2010г.
