А.Эйрамджан. Рассказ "ТОЧНЫЙ ПАС"

Все вроде у нас в жизни наладилось – бизнес мой работал, как налаженнный механизм, за квартиру уже год как я

расплатился – живем в собственных аппартаментах, 3-х бедрумных, что по нашим, по советским понятиям - практически

в пятикомнатной. Вдвоем с сыном. У него своя спальня, у меня своя, кухня общая, столовая общая и ливинг рум, то есть

гостинная – тоже общая. Артур у себя в спальне имеет телевизор, музыкакльный центр, компьютер – т.е у него это как

бы его уголок, убежище – захотел уединиться – пожалуйста. Без проблем. Может одновременно смотреть разные

программы – он у себя, а я в гостинной в своем кресле, или лежа на тахте в спальне смотрю исключительно русские

каналы по тарелке. Артур уже закончил колледж, два года как работает в компьютерной фирме программистом, с языком

у него все в порядке и потому он запросто может смотреть их телевидение. Каждому свое. Если б я знал язык, может

быть и я смотрел бы местные программы, почти уверен, что смотрел бы. Но что не перестал бы смотреть русские – это

100 процентов. Вся жизнь прошла там, все мои мозги, каждая извилина протачивалась там, только штампа не хватает:

«Сделано в СССР» . И разве может мне быть что-нибудь более интересно, чем то, чем живет моя прежняя родина?! Не

думаю, что кто-нибудь может с этим поспорить. Пацан – да, он приехал сюда, когда ему было 7 лет. Язык схватил в

первый же год, как пошел в школу. Я даже не успел заметить, когда и как это произошло – вдруг смотрю, говорит со

своими товарищами, строчит, как пулемет. Просле этого я забеспокоился : как бы он не забыл русский – тогда ведь я не

смогу с ним говорить. И стал заставлять его учить русские стишки, басни, читал ему сказки на русском , позже – статьи

из детской энциклопедии. Все на русском. А на каком еще? Я ведь на армянском говорю чуть лучше, чем сейчас на

английском. Жил ведь в Баку, а там все говорили на русском – язык международного общения. Все были друзьями – в

школе, на работе, никто про нации ничего не думал – какие нации?! Никто ведь не думал, что все может вдруг

измениться так. В один момент! Я даже не заметил, как стало все меняться. Работа –дом. И еще, честно вам скажу,

мозги мои были заняты очень крепко одной девушкой, младшим научным сотрудником она у нас работала. Я – зам

начальника мехмастерской, все заказы на экспериментальные образцы через меня проходили и вот она принесла мне

чертежи искрогасителя для двигателей буровых установок. Все было утверждено дирекцией – осталось изговтовить

образец, а испытывать она должна была поехать в Узбекистан, там как раз полыхал огромный газовый фонтан, уже год,

столб пламени бил на высоту в двести метров и в день, говорят, сжигалось столько газу, что хватило бы на отопление

целого города. Представляете? Вот потому и встала необходимость устранить искры в выхлопных газах танковых

двигателей, которые приводили в действие буровые установки.

Ну, я посмотрел чертежи и сразу заметил, что обработку металлов у них в отделе знают не очень хорошо, или не

придают значения таким важным вещам, как допуски и посадки, чистота обработки поверхности, марка металла и еще

куча разных необходимых уточнений, без которых изготовлять даже простую деталь невозможно, а тут – конструкция,

искрогаситель. Я сказал ей об этом. Она покраснела, собрала чертежи и убежала в отдел. Через два дня приносит

обратно и говорит – вот, мы исправили.

Я посмотрел и вижу – то что исправили, это – капля в море. Да и то не уверен, что правильно.

- Вы исправляли? – спрашиваю я эту девушку.

- Нет, я понесла в конструкторский и там мне это сделали.

- А почему не конструкторский разрабатывал искрогаситель? – спросил я.

- Потому что нас сроки поджимают, каждый день звонят, требуют искрогаситель, на ученом совете все одобрили

конструкцию, дали добро, мы думали, что можно по этим чертежам быстро изговтовить и повезти в Урта –Булак на

испытания.. – сказала девушка.

Мне вдруг почему-то - даже сейчас, через столько лет, не могу сказать почему – стало ее жалко вдруг. Думаю, молодая

девочка, из хорошей семьи, сразу видно и должна с этой бандурой ехать в какую-то глушь, где – я это точно знал, сам

бывал в таких местах в командировках – одни бандюги, пьяницы да охотники за большими заработакми.

- Ладно, - говорю, - попытаемся на свой страх и риск изготовить вам опытный образец.

И завернул чертежи, понес мастеру цеха.

А она побежала за мной:

- Большое вам спасибо, вы не представляете, как я вам благодарна, вы меня так выручили. Ведь эта моя первая

самостоятельная работа...

Короче, вот с этой девушкой, Милой , у нас вскоре начался роман. Служебный роман. Она была замужем, я тоже женат,

у нее трехлетняя дочка, у меня тогда только намечался сын – жена была беременна. И тут вдруг такое наваждение.

Прихожу домой, а мысли все с ней. И у нее то же самое. На работе только и думаем о том, как соскочить, какой

придумать предлог, чтобы вместе провести время. Я взял у двоюродного брата ключи от его квартиры и чуть-что – мы

тут же срывались с работы, как опытные разведчики – она через проходную, я из мастерской через заводские ворота,

ловил такси, догонял ее – она шла вдоль трамвайной линии, быстро садилась в машину и точно так же, порознь, мы

возвращались на работу. Самое интересное, что в этот Урта-Булак я поехал вместе с ней - мы уже с ней так

сблизились, хотя еще между нами ничего не было, но как придем на работу мы уже думаем, что нам надо срочно

увидеться. Или я брал чертежи и шел к ней в лабораторию, или же она прибегала к нам в мастерскую, узнать, как идет

сборка. И чуть ли не до самого обеда мы с ней говорили – у нее в отделе, в коридоре, у нас в мастерской - и только

очень важные дела нас отрывали друг от друга.

И вот я ей говорю, когда уже искрогаситель был почти готов:

- А хотите, я поеду с вами на испытания?

Она чуть не поперхнулась, когда это услышала.

- Как? Разве это возможно? Я была бы счастлива.

- Ничего сложного, - сказал я. – Скажем, что на месте амегда может возникнуть необходимость корректировки

тангенциального ввода утсройства. Я поговрю с Адылем, он скажет замдиректору пару слов по этому поводу. Думаю,

получится.

Адыль - начальник мастерской, мой друг, он меня пригласил в этот научно-исследовательский институт, чтобы я сделал

для их музея движущиеся макеты разных конструкций буровых установок, станков качалок. Работа филигранная, не

каждый, даже если возмется, сможет сделать. А Адыль знал, что я смогу. И, вообще, благодаря Адылю, в те годы

сплошного дефицита моя семья жила, не зная хлопот. Потому что Адыль всегда находил левую работу, которую в

основном я или выполнял или руководил выполнением. Что запомнилось: как-то Адыль принес заказ на изготовление

устройства для закрывания бутылок водки металлическими крышками – в магазинах в то время уже начали продавать

водку с такими крышками. Условия было такое: чтобы приспособление было легкое по весу, простое в изготовлении и

удобное в применении. И чтоб времени на закрытие такой крышечкой бутылки уходило бы как- можно меньше, ну, секунд

10, не больше.

- Если сделаешь, - сказал мне Адыль, - считай, что у меня и у тебя будет по машине «Жигули». Заказ оплачивает

солидный подпольный цех.

Сделал я это приспособление, купили мы с Адылем машины и потом, если в цеху у нас отмечали чей-нибудь день

рождения и на столе стояли бутылки водки или конъяка, Адыль осматривал крышечки и почти всегда говорил:

- Опять наши!

Так вот, Адыль сказал замдиректору, что беспокоится, как бы молодая девушка, если там что случится с опытным

образцом не оказалась бы в беспомощном положении и потому предлагает укрепить ее, послав с ней своего

заместителя. Замдиректора дал добро и мы с Милой полетели в этот Урта-Булак. С искрогасителем все получилось ,

как надо. Провели испытания и оставили искрогаситель на буровой, хотя мастер уговаривал, чтобы мы размонтировали

и забрали его с собой. Тем не менее составили акт испытания, все подписали, даже дали Миле и мне премию и попутно

выяснилось, что этот искрогаситель там на фиг никому не нужен, никто эту бандуру и не собирется дальше прикреплятиь

к выхлопным трубам двигателей и терять 20% мощности. Просто им надо было создать видимость, что они принимают

все меры безопасности, чтобы ничего подобного уртабулакскому фонтану больше не произошло, а в цепи мер значился

и наш искрогаситель. На банкете по поводу успешного проведения испытаний искрогасителя, главный инженер, подняв

бокал запел:

«Наш костер в тумане светит.

Искры гаснут на ветру.»

- Вот и вся проблема, - чокнулся он с нами.

Зато мы там с Милой чудно провели время и хоть кругом были одни пески и колючки, мы чувствовали себя так, будто

находимся на Гаваях. Нам дали отедльный домик с кухней, с душевой, где по вечерам иногда шла вода и мы все время

проводили в этом домике. И любили друг друга, как 16-летние. На работе, я уверен, все про нас уже все знали, судачили

про нас, мол, надо же, инженер, младший научный сотрудник промысловой лаборатории связалась с рабочим из

мехмастерской. Понимаю, что всем это было интересно, чем у нас дело кончится. А наша связь продолжалась 6 лет,

пока в Баку не начались те самые события и мы всей семьей вынуждены были уехать, сначала в Краснодар, потом в

Москву и затем в США. Первое время я без Милки был сам не свой, места себе не находил в этом Краснодаре, жена

видела это мое состояние, но ничего не говорила. Простить себе до сих пор не могу, что был таким эгоистом. Потому что

в самолете по дороге в Нью-Йорк Ася умерла, внезапно. У нее была больна щитовидка, надо было делать операцию, но

она решила, что лучше ее сделать в Америке. И вот, недолетела чуть-чуть. Можете представить мое состояние? С

шестилетним пацаном – он плачет, « мама, мама!», я сам в состоянии близком к инфаркту – никогда сердце не болело,

а тогда первый раз схватило. В общем, что говорить – вот так я ступил на землю Америки, с комом в горле, спазмом в

сердце, с чувством вины перед Асей и с Артуром на руках. Как беженцам нам дали квартиру, фуд-стемпы – это талоны

на еду, дали нам и деньги, Артура определили в садик и я стал искать работу. Устроился в механический цех. Там

работало всего 4 человека вместе со мной. Все вытачивали на токарных станках одинаковые детали, средний сложности

по нашим советским меркам. Так за день эти мои напарники вытачивали по 3, максимум четыре штуки таких деталей. Я в

первый день просто осматривался, что к чему, вытачил тоже 4 детали, хозяин мастерской подошел, осмотрел работу и

остался доволен.

- Молодец, - говорит, - с первого раза ты норму перевыполнил.

Половину слов он сказал по-польски, но я все понял.

- А почему такая норма? - спрашиваю у него. – Деталь ведь не сложная.

- А ты сможешь больше дать? – удивляется он.

- Самое меньшее – 20 за смену, - говорю я ему.

Он смеется, хлопает меня по плечу.

- Такое не может быть! Шутник!

- Не шучу. – говорю ему. – Я токарь седьмого разряда, высшей квалификации. Если очень захочу, могу и 25 вытачить.

Он говорит:

- Ставлю 100 долларов, если ты за смену сделаешь 15 штук. Идет?

- Идет, - соглашаюсь я.

- А ты что ставишь? – спрашивает он.

- Я тоже -100, - говорю я.

- Нет, давай ты - 50, - смеясь, говорит он. – Так честно.

- Хорошо, - говорю я. – Мне без разницы, потому что я выиграю.

На следующий день ровно в 8 часов я начал работу. Остальным мастерам мы ничего не сказали про наш спор – пусть

люди спокойно работают. А хозяин через каждый час подходил ко мне, смотрел, как растет количество готовых деталей

возле меня, а ближе к обеду вообще не отходил, потому что я сделал уже штук десять, не меньше. В обед он позвал

меня к себе в конторку и дал сто долларов.

- Я ведь еще не сделал 15 штук, - говорю ему.

- Мне уже все ясно, - говорит хозяин. – Это фантастика, что ты делаешь. Приходи вечером ко мне домой, поговорим.

Вечером он подарил мне три новых костюма, с бирками, говорит, купил, да вот некуда носить, висят в шкафу, а тебе,

мол, пригодятся. И говорит:

- Я тебе повышу в два раза зарплату, для начала, а остальных токарей уволю. Как ты на это смотришь?

Как я могу смотреть, я все же в Советском Союзе жил. Говорю:

- Нехорошо, получится. Потеряют люди из-за меня работу.

- Пойми, это капитализм. Такие законы. Ты не виноват, что они плохие токари. Пусть идут, ищут себе другую работу –

сейчас работы полно. А ты не упускай свой шанс. Я ведь тебе и дальше повышать зарплату буду. Посмотрим, как пойдут

дела...

Не мог я отказаться – у меня сын на руках, надо его поднимать, конечно, я согласился . И дела у нас пошли неплохо, так

что материально у меня было все в порядке, постепенно и быт наладился. Потом , когда Артурчик пошел в школу и я

взял бебби-ситера на полдня - стало еще легче.

И хотя я после смерти Аси о Миле старался вообще не вспоминать, Мила меня не могла забыть и приехала по

туристической путевке в США, специально добилась этой поездки, чтобы повидаться со мной , у общих знакомых узнала

мои координаты и, когда их группа была в Нью-Йорке приехала ко мне в Балтимор. Я устроил ее в гостиницу и только и

думал о том, чтобы никто из знакомых меня с ней не увидел. И вот скажу вам честно – все у меня к ней прошло, никакой

любви не осталось и в помине. Ну, например, когда бросишь курить, даже запах сигаретного дыма тебя раздражает.

Вот так и у меня с ней получилось. Она вся сияла радостью, что добралась до меня, что мы, наконец, встретились, а я не

мог к ней даже прикоснуться – что-то произошло со мной, не мог – и все!

- Это из-за того, что у тебя умерла жена, - сказала Мила. – Мне очень жаль, но я ведь не виновата в этом?

- Ты не виновата, я виноват, - сказал я. – Я ее обманывал и теперь не могу простить себе этого.

Мила проплакала весь день, а потом я усадил ее на поезд и она уехала обратно в Нью-Йорк. Вот так закончилась наша

любовь. А может это и не была любовь – теперь я знаю, что всю жизнь я любил свою Асю. А с Милой, мне кажется, мне

нравилось, что меня полюбила такая красивая, получившая высшее образование, интеллигентная девушка, за которой

многие в нашем инстиуте с удовольствием бы приударили. А она выбрала меня. В этом, мне кажется, было еще дело.

Плюс рискованность наших взаимоотношений, разные препятствия на нашем пути только усиливали мое влечение к

ней. И у нее, мне кажется, почти то же самое, думаю: я для нее человек из народа и после пресного, скучного мужа –

главного инженера «Гипроморнефти», я для нее такой фонтанчик свежего воздуха. Так я теперь все это оцениваю.

Жаль только, не могу сказать Асе, что только ее любил. Всегда. Она была уже мне такая родная, что я и не думал, что

могу причинить ей боль, хотя был уверен, что она догадывается. Что у меня кто-то есть. Эх, что теперь гадать. Поздно,

все свершилось. А ведь все могло было быть иначе: как-то, еще до рождения Артура – Ася была им беременна, мы

поехали летом отдыхать в Пятигорск. И там как –то сидели во дворе, где мы снимали комнату и один парень, узнав, что я

токарь, сказал мне:

- Сережа, у меня суппорт на станке бьет, не знаю, в чем дело. Думаю, червяк погнулся.

Я ему говорю:

- Возьми выточи новый червяк.

- Ты что, шутишь? – удивился он. – Разве на моем станке можно вытачить?

А у него, как и у меня в Баку ДИП -200.

- Хочешь, вытачу, - предложил я ему.

- Вытачи, если не шутишь. Поллитра с меня.

Пришел я на следующий день к ним в цех, не из-за поллитра, просто помочь, да и без дела я долго не могу, встал за

станок и часа за три вытачил ему червяк. Поставили на станок – в порядке, не бьет суппорт. А пока я работал, их мастер

все ходил вокруг меня, а потом привел к себе в кабинет и говорит:

- Оставайся у нас, квартиру дадим, оклад хороший.

И повел нас с женой, показал квартиру – домик, участок перед ним. Мне все понравилось, а Ася не захотела:

- Нам хорошо, а дети пойдут, подрастут и скажут: куда нас завезли, в глушь какую-то.

Так и не остались мы там. А если б остались – и Милы не было бы у меня, и в США мы бы не переехали и Ася была бы

жива. Вот как в жизне бывает, иди знай, на какую ступить дорожку.

Дела в мастерской шли совсем неплохо, хозяин мой не мог нарадоваться и все увеличивал мне заработок – хороший

был человек, надо признать. А потом я придумал одно приспособление для проточки внутренних поверхностей сложных

втулок, мы запатентовали его, и у нас этот патент стали покупакть и после этого хозяин мне предложил стать его

компаньоном. А через два года хозяин мой умер, на похороны приехал его сын и мы с ним договорились: я выплатил

ему половину доли и стал хозяином мастерской. Так что все у меня в материальном смысле в полном порядке. Один

вопрос меня беспокоит – мой сын. Пацан очень хороший, добрый, послушный – не могу на него пожаловаться. Но уже

ему 23 года, а я его ни разу с девушкой не видел. Чтоб он уходил на свидание, наряжался, смотрел бы на себя в зеркале

– ничего такого нет, хотя я помню себя в его возрасте, своих друзей. Ходит, например, к товарищу на день рождения.

Спрашиваю его потом:

- Ну, как там было?

- Нормально.

- Большое пати? Сколько было человек?

- Человек 20, - говорит он

- Музыка была?

- Конечно.

- Ты танцевал?

- Нет, - говорит он.

- Почему? – спрашиваю. – Хороших девушек не было.

- Очень много хороших, - отвечает он.

- Так почему же ты не танцевал?

- Не люблю я танцевать, - машет он рукой. – Глупо как-то...

Ну я начинаю ему говорить, как я в молодости любил ходить на танцы, как знакомился с девушками, провожал их домой

черт знает в какую даль. В этом, говорю ему, суть молодости. А он мне отвечает:

- Сейчас другое время. И другая страна. Здесь все по-другому.

Я, честно говоря, в один момент совсем забеспокоился: а вдруг он, не дай Бог, гей?

Выбрал я момент, когда Артур простудился, была у него высокая иемпература и я воспользовался этим и привез домой

специалиста-сексолога. Тот сделал вид, что выслушивает его, простукивает, а на самом деле проверил парня и сказал,

что нормальный он мужчина. Никакой патологии нет. У меня как гора с плеч.

После этого я стал с Артуром вести разговоры о его женитьбе: раз не гуляет, чего тянуть время, надо женить парня. И

как только я начинал такой разговор, Артур сразу категорически восставал против женитьбы.

- Во-первых, я считаю, что мне рано еще думать об этом. А во- вторых я женюсь, когда мне девушка понравится.

- Что, во всем Балтиморе нет подходящей для тебя девушки? – не сдавался я.

- Может и есть, - отвечал мне Артур.

- Надо тебя познакоммить с хорошей армянской девушкой, - сказал я ему.

- Почему с армянской? – удивился Артур.

- Потому что ты армянин и для тебя самой лучшей женой будет армянка. И род наш продолжишь, - сказал я.

- Я не видел здесь ни одной армянки. – сказал Артур.

- Потому что не ищешь, - сказал я. – А кто ищет – тот всегда найдет. Хорошо, я займусь этим вопросом.

- Каким вопросом? – чуть ли не побледнел Артур.

- Поиском невесты-армянки.

После этого разговора я стал наводить справки, есть ли у кого на примете симпатичная армянская девочка, лет на 5-6

младще моего Артура. Выяснилось, что нет такой девочки у нас в Балтиморе. Армян вообще у нас можно по пальцам

пересчитать, так откуда взяться такой девочке?

И когда я уже совсем перестал надеяться, что можно найти симпатичную девушку армянку мне вдруг позвонил из

Майами мой друг, Володя, мы в одном дворе с ним в Баку жили, потом вместе играли за юношескую команду «Нефтчи»,

сам он русский, а жена у него армянка и вот из-за жены и детей они всей семьей уехали из Баку и тоже в конце концов

попали в США. Дети у них уже закончили коледжи, старший в Силиконовой долине работает, а младший в

Индианополисе в банке на хорошей должности. В Майами они одни остались. И вот Володя мне говорит:

- Сережа-джан, я тебе одну умную вещь скажу, только ты не обижайся. ( Это он из«Мимино», помните?)

- Какую?

- У наших знакомых есть именно такая девочка, какую ты ищешь! На пять лет младше Артурчика, красивая, как Лейла

Алиева, работает медсестрой в госпитале. Родители очень хорошие приличные люди, жили в Доме Специалистов в

Арменикенде. Он инженер – механик, сейчас риэлтор, она закончила наш университет, сейчас маникюрщица. Я им

сказал про твою проблему, они говорят, пускай приедет мальчик, посмотрим.

Мне эта «умная вещь» понравилась. Во-первых, съездим с Артуром в Майами, давно я хотел Володьку повидать, во-

вторых, вдруг в самом деле хорошая девочка и моему пацану понравиться? Но как только завел с Артуром разговор про

эту армянку из Майами – он сразу ушёл в глухую защиту: никуда не поеду, у меня сейчас на работе дел полно, должен

тесты сдавать на повышение квалификации и т.д. Как я его не уговаривал – ничего не получалось, одним словом –

пустой номер. Позвонил Володьке, рассказал, что ничего не получается, а Володька мне говорит:

- А ты приезжай один. Посмотришь эту девочку, познакомишься с родителями, завяжешь контакт, заодно повидаемся, а

дальше может все само собой получиться.

Как мне самому эта мысль не пришла в голову, понять не могу. Правильно все сказал Володя.

И я поехал в Майами.

Ну, что сказать? Курорт мирового значения! Какие пляжи, заливы, мосты, виллы! А океан! Володька меня повозил,

показал все места, привел даже на футбольное поле, которое почти возле самого его дома оказалось.

- Давай погоняем немного, - предложил Володя. – Вспомним молодые годы.

Ну, я пару раз ударил по мячу и вижу, не идет, не хочется мне играть, никакого желания нету.

- Ну, ничего, - взял мяч в руки Володя. – Как нибудь в следующий раз.

Карина, жена его, все наши кавказские блюда каждый день готовила – долма, пити, бозбаш, танов, джиз-быз! Кутабы!

- Карина, дорогая, если бы не ты, я бы никогда не вспомнил, что есть такие блюда! – честно сказал я ей.

- Тебе надо жениться, - сказала Карина. – И жена тебе будет готовить все, что ты захочешь.

- Куда уже мне! – отмахнулся я. – Мне бы Артура женить и, если повезет, может жена его будет нам готовить.

А в один из дней мы пригласили всю семью этой девочки к нам в гости.

Пришли только родители.

- А где Эмма? – спросила Карина.

- Она обещала попозже прийти, - сказала мать Эммы. – Они с подругой занимаются.

Мы весь вечер просидели с ее родителями, хорошие люди оказались, поговорили, повспоминали Баку. Мать несколько

раз звонила Эмме на мобильник, но Эмма так и не пришла. Родители извинялись и просили в субботу прийти к ним - уж

тогда Эммочка точно будет дома. Ну, что я мог сказать – конечно, придем. И в субботу мы все трое – я, Володя, Карина

пошли к ним в гости и опять Эммы не было дома. Мать страшно нервничала по этому поводу, места себе не находила,

звонила на мобильник дочери, а та не отвечала. Мне на мать было больно смотреть. Ну, понять ее можно - армянская

женщина, все же у нас так не принято - гостей подводить и, потом, дочь должна слушаться родителей. Мы успокаивали

ее, мол ничего страшного, молодая, стесняется, и в конце концов решили так – нужно будет устроить как бы случайную

встречу мою с Эммой. А на следующий день к Володе пришла их знакомая Таня стричь пуделя. Разговорились, она

узнала, зачем я приехал в Майами и вдруг говорит:

- А я как раз сейчас, после вас должна поехать к Габриэлянам, буду стричь их болонку.

- Отлично! – обрадовалась Карина. – Сережа поедет с тобой, Эммке скажете, что он твой помощник и пока ты будешь

стричь их собаку Сережа с ней сумеет я думаю , как нибудь пообщается.

План нам всем понравился и мы с Таней на ее машине поехали домой к Эмме.

Приезжаем, а мать Эммы, как увидела меня, все поняла и всплеснула руками:

- Как обидно! Эмма недавно ушла на день рождения подруги.

- А где празднуют день рождения? – спросила Таня.

- В ресторане «Блю мист», - говорит мать Эммы.

- Тогда я не буду стричь сейчас Лулу, мы поедем в «Блю Мист». А зайду к вам завтра.

Они согласились и мы с Таней поехали в ресторан. Но по дороге Таня вдруг вспомнила, что одета она по рабочему,

собиралась ведь стричь собак и для ресторана ее вид не очень-то подходит. Решили заехать к ней домой, чтобы она

переоделась.

Квартира ее мне понравилась – все чисто, уютно, ничего лишнего. Пока Таня принимала душ, переодевалась, я смотрел

телевизор – у нее тоже русская тарелка. Передавали какой-то боевик, а такие картины я могу смотреть с любого места –

всегда все понятно. Даже засмотрелся, скажу вам и вдруг выходит Таня и я с трудом узнал ее – так она переменилась.

- Что вы так на меня смотрите? – спросила меня Таня. – Что-то не так?

- Нет, наоборот, - сказал я. – Очень даже так.

Приехали мы в ресторан, сели за столик, сделали заказ и стали изучать стол, где отмечали день рождения.

- Эммы там нет, - говорит мне Таня. - Не вижу пока.

- Но ведь должна она появиться на дне рождения подруги, - сказал я. – Все равно нам надо поужинать, так что никуда

она от нас уже не денется.

Я заказал шампанское, мы выпили, закусили, а потом пошли танцевать, чтобы поближе рассмотреть столик, где

проходило пати. Мальчики, девочки, все уже американизиро-ванные, даже не скажешь, кто из них русскоязычный.

- Мне кажется, вон ту девушку в рванных джинсах я видела как-то в доме у Эммы, - сказала мне Таня.

- Уже хорошо, - сказал я. – Значит это то самое пати, где должна быть Эмма.

Я заказал еще бутылку шампанского, мы пили, танцевали, а Эмма все не появлялась.

- Хотите, я спрошу у подруги про Эмму? – предложила мне Таня, когда возле нас танцевала эта девушка. Я согласился.

После танца Таня остановила эту девушку, поговорила с ней и подошла ко мне.

- Она говорит, что Эмма и не должна была сюда прийти, она с этой подругой в ссоре, - сообщила мне Таня. - Эта

девочка говорит, что Эмма с Джейкобом – это ее бойфренд, , сейчас в «Ред Лобстере».

Мне это уже совсем не понравилось. У будущей жены Артура не должно было быть никаких бойфрендов. Но Таня стала

меня успокаивать, мол у молодых так принято называть своих друзей и это ровным счетом ничего не значит, отношения

в их возрасте, в основном, платонические.

- Давайте поедем в «Ред Лобстер», если Вам, конечно, не надоело еще это занятие, - предложил я.

- Нет, что вы! – успокоила меня Таня. – Для меня это такое развлечение! Я ведь давно не была в ресторанах...

И мы поехали в «Ред Лобстер» и там встретили Эмму. Она сидела в дальнем затемненном уголке ресторана и

целовалась со своим Джейкобом. И целовалась не как скромная армянская девушка, а как настоящая американка, - я

многих видел таких американских женщин, которые ласкали своих мужчин на виду у взрослых людей, детей, и им ,

видно, не было стыдно. Вот к этому здесь я никак привыкнуть не могу. У нас тоже целовались в парках на скамейках,

итогда на эскалаторах в метро, но все же те другие были поцелуи. Они не бесстыдные, ты понимаешь, что те, кто

целуются, помнят все же, что их могут видеть другие люди. А здешние женщины целуются, обнимаются и могут в то же

время нахально смотреть тебе в глаза. Как-то, когда Артурчик был еще маленьким, мы поехали с ним на океан,

остановились в мотеле и, поскольку море в тот день было неспокойно, решили выкупаться в бассейне. Вы не поверите,

но в бассейне том, только я был с ребенком, и только мы пытались плавать, все остальные были парами – негритянки,

испанки, все со своими бой-френдами и все так бесстыдно обжимались в этом бассейне, что я все время хотел

Артурчику закрыть глаза, так мне было стыдно. А те на нас и не обращали внимания. Вот как сейчас Эмма со своим

Джейкобом.

Я бы тут же ушел из этого ресторана, если б мы не заказали себе лобстеров и сухое вино. Пришлось сидеть, но я

старался уже не смотреть в их сторону. Таня меня успокаивала, что, мол еще неизвестно, понравилась бы она моему

сыну, даже если б не было этого Джейкоба. Да и сын мой мог ей не понравится. Так что переживать не стоит, потому что

это все как шкура неубитого медведя. В это время Эмма пошла видно в туалет и проходила недалеко от нас – Таня ее

окликнула.

- Тетя Таня, вот не думала вас здесь встретить! – подбежала к ней Эмма. – Только, прошу вас. Маме не говорите, что

видели меня. Очень прошу!

- Обещаю, - сказала Таня. – А кто этот симпатичный парень, - кивнула она в сторону ее бой-френда.

- Это – Джейкоб! Правда, красавчик? Я его очень люблю, - сказала Эмма. – А вы постригли сегодня Лулу?

- Нет, не успела, я завтра к вам приеду, - сказала Таня.

- До встречи! – помахала рукой Эмма.

- Ну, как она вам? – спросила меня Таня. – Все же увидели вблизи...

- Симпатичная, - сказал я. – Но для моего сына не подходит.

Дальше уже сидеть в ресторане мне не хотелось и мы ушли.

Таня привезла меня домой к Володе, я поблагодарил ее за помощь, потраченное время и мы расстались. А на

следующий день она звонит мне.

- Сережа, я сейчас иду стричь Лулу, вам это уже , наверное, не интересно, но , если хотите, после стрижки я могу

повозить вас по городу. Вам ведь скучно дома ? – спросила она.

- С удовольствием, - сказал я. – Если вас не затруднит.

В самом деле сидеть мне дома было не интересно. Володя, правда, оставил мне одну машину и я мог поехать на ней

смотреть город, но одному ехать не хотелось. Да и куда ехать, я не знал.

Таня заехала за мной и мы поехали на Оушен драйв - шикарная улица на берегу океана, вся из ресторанов и кафе,

такой туристический рай. Мы там гуляли больше часу. Потом пообедали в испанском ресторане, послушали живую

чилийскую музыку. В общем, инетересно провели день. Таня привезла меня домой, когда Володя и Карина были уже

дома. Карина не отпустила Таню, оставила ее ужинать вместе с нами и мы договорились в субботу делать шашлык у

Володи на лужайке.

- Завтра я опять за вами заеду, - сказала мне Таня перед уходом. – Покажу еще что-нибудь, не возражаете?

- Конечно не возражает, - ответила за меня Карина , а я тоже закивал.

Когда Таня уехала Карина мне говорит:

- Очень хорошая женщина, никого у нее нет – ни с кем не хочет связываться, хотя многие за ней увивались здесь.

- Муж у нее погиб в аварии три года назад, - добавил Володя. – С тех пор одна. У нее дочка есть, но она живет в Рино,

штат Калифорния, замужем. Иногда приезжает.

- Если б сошлись два одиночества, ты и она, было бы хорошо обоим, - сказала Карина.

- Мне не до этого! – махнул я рукой. – Мне бы сына женить.

Еще два дня поездили мы с Таней, показала она мне Коконат-Гров, Даун-таун, побывали в Секвариуме на шоу с

касаткой. Два раза были на пляже. У меня не было плавок и мы заехали в магазин и купили мне плавки, цветные и

длинные, как шорты. В Баку у всех мужчин были плавки, как набедренная повязка, а Таня сказала, что здесь такие носят

сейчас только геи, а нормальные люди носят такие плавки, которые мы купили. У самой Тани был очень красивый

купальник, скромный и одновременно красивый, ( не то что рядом с нами была компания девушек и все в бикинии) и она

в нем выглядела как настояшая модель. Карина говорила, что Тане за сорок, но я бы на пляже ей этот возраст ни за что

не дал бы.

В один из дней заехали к ее клиентам и она постригла их собаку, даже когти собаке постригла, а меня взяла потому, что

у них симпатичная дочка, правда не армянка. Чтоб я посмотрел на нее, на всякий случай. Девочка была симпатичная, но

по русски уже говорила с акцентом и с трудом – такую и в Балтиморе можно найти. Американочку. Так что я понял, что

искать в Майами уже нет смысла. Когла Таня стригла собаке когти она все жаловалась, что щипчики эти у нее

затупились, надо мол купить новые. Я посмотрел на эти щипчики и понял, что их легко можно затачивать. Попросил ее

подвезти меня в Хоум Дипо, пошел в отдел наждаков и надфелей и подобрал нужной формы инструмент для заточки. И

в машине показал Тане, как затачивать надо ее щипчики. Таня обрадовалась:

- Володя мне говорил, что вы – мастер экстра- класса. Теперь я убедилась в этом.

Я все не мог вспомнить, кого она мне напоминает, вот прямо крутился вокруг да около, казалось вот-вот вспомню, а

вспомнил вот именно в тот момент, когда показал ей, как затачивать щипчики.

Как-то, когда я еще работал на заводе им. Лейтенанта Шмидта меня направили в тюремные мастерские наладить там

изготовление сложной детали. Я еще, можно сказать, пацаном был – только стукнуло 17 лет, но токарем я считался уже

классным. Потому меня и направили в эти мастерские. Оказалось, что колония эта женская и на станках работают одни

женщины. Начальник, что меня привел в цех, оставил меня в комнате мастера цеха, а сам пошел его искать. А я

посидел, подождал, а потом открыл засов и вышел в цех и остановился около одного станка, за которым работала

симпатичная девушка, встал у нее за спиной. Она точит деталь, а я вижу, что резец у нее вот-вот сломается.

- Здорово, - сказал я.

- Что здорово? – она обернулась и удивилась, увидев меня.

- Здорово, что железо железо режет, - сказал я в шутку.

- Ты что, первый раз такое видишь? – удивилась она.

- Да, - продолжаю я врать. – Может дашь – попробую.

- Пробуй, - говорит она и освобождает мне место возле станка.

- А вдруг я что-нибудь сломаю, - говорю я. – Вот эту штуку, например, - показываю на резец, которому осталось чуть-

чуть, чтобы сломаться.

- Да ты что, он из победита, слыхал, такой сверхпрочный материал, - смеется она.

- Нет, не хочу, - отошел я от станка. – Уверен, что он сломается.

- Ну, как хочешь, - она снова включила станок и только подвела резец к детали, как он у нее сломался.

- Ну и глаз у тебя! – поразилась девушка.

- Да я много чего могу угадывать, - стал я опять понтярствовать, потому что девчонка эта мне понравилась.

И тут пришел мастер, представил меня девушкам и сказал, чтобы слушались меня и выполняли все мои указания по

работе.

Ну, а потом, когда я подошел к этой девушке , чтоб проинструктирвать по поводу детали, она мне говорит:

- Эй, железо-железо режет, идем, я тебе один резец покажу, ты такого сроду не видел! – и привела меня в какую-то

комнатушку, где валялись мотки с ветошью для протирания станков и заперла дверь.

Я насторожился.

- Откуда здесь резцы, - только начал я , как она скинула свою робу и прижалась ко мне, повалила меня на ветошь и так

поцеловала, что я уже забыл обо всем на свете. К счастью, нас тогда не застукали и еще потом пару раз мы с ней

запирались в этой комнатушке. А потом, когда я однажды пришел в зону на проходной мне сказали, что все девченки

всему научились, работают нормально, если понадоблюсь – меня вызовут. Так больше я ее и не видел и имя ее забыл.

И вот мне вдруг показалось, что Таня похожа на эту самую первую в моей жизни женщину.

До моего отъезда оставалось несколько дней, хорошо, что я посмотрел на билет – я был уверен, что улетаю в среду, а

по билету понял, что во вторник. Значит, на один день меньше.

В субботу шашлык прошел на самом высоком уровне: Володя всегда был мастером мангала и шампура. Накануне

сделал бастурму – я ему помогал, а на отдельный мангал он ставил печься баклажаны, помидоры и перец. Такой,

настоящий кавказский шашлык я тоже давно не ел. Потом пили чай из армудов-стаканчиков, Володя рассказывал какие-

то смешные истории, все были немного поддатые и от души хохотали. Хорошо провели время, давно я так не

расслаблялся. А под вечер Карина вдруг вспомнила, что у них билеты на концерт Киркорова, месяц назад взяли билеты,

а вот сейчас хорошо, что вспомнила про них.

- Идите вы с Таней, - предложила мне Карина. – Володя перебрал слегка, его уже спать тянет. Не до концерта ему.

- А может вы с Таней пойдете? – предложил я.

- Нет, я должна быть рядом с Володей, - сказала Карина. – Мало ли что- все же возраст уже не тот...

И мы с Таней пошли на этот концерт и прямо, как будто я обратно в Союз попал – пел Киркоров много песен, которые я

знал еще в те времена. И так хорошо мне в какой-то момент стало, как будто все у меня хорошо, Ася жива, Артурчик

растет и я с ним хожу по вечерам гулять в Нагорный бульвар. Честно, у меня даже слезы на глазах появились и по-

моему Таня это заметила.

- После приезда в Америку я первый раз попал на концерт, - признался я ей.

- И я давно нигде не была, - призналась и Таня.

После концерта мы хотели зайти посидеть где-нибудь, попить кофе, но куда подъезжали, то паркинга свободного не

было, то заведение нам не нравилось.

- Поехали ко мне, - предложила Таня. – У меня ереванское джазве есть – будет кофе не хуже, чем в ресторане.

Приехали к ней, я сел в кресло перед телевизором, Таня на кухне стала молоть кофе и мне вдруг так уютно стало, сам

не знаю, отчего. Какой-то покой я почувствовал. И сам не знаю, как так получилось, что я встал, пошел на кухню, взял из

рук Тани кофемолку – она отдала мне, даже не спросила, зачем я ее беру ( потом она сказала, что знала, что я сейчас

приду к ней) притянул ее к себе и обнял.